Нежная буря - Джайлс Блант

Она ела, не выходя из-за рабочего стола, когда поступил звонок из больницы Святого Франциска: пропал человек. Делорм записала необходимые детали и сказала, что будет через двадцать минут.

Пропавшие. Трудность тут в том, что на самом-то деле эти люди обычно никуда не пропадают. В большинстве случаев им просто надоедает партнер, работа, образ жизни — и они пускаются в бега, устраивают себе незапланированные каникулы. Но в данном случае имелись обстоятельства, которые вынуждали немедленно начать расследование, даже несмотря на то, что исчезнувшая — одинокая женщина за тридцать — не давала о себе знать меньше суток.

— Я к доктору Ните Перри, — сообщила Делорм дежурной сестре. — Не могли бы вы дать ей сигнал на пейджер?

В ожидании врача Делорм прошла на зимнюю веранду. В углу стоял телевизор. Джеффри Мэнтис, премьер провинции Онтарио, объяснял, почему учителям следует увеличить количество рабочих часов.

— Ну конечно, — язвительно заметила Делорм, обращаясь к экрану. — Ты-то себе количество рабочих часов не увеличил. — Казалось, Мэнтис занимается только тем, что сам себе поднимает зарплату да ездит в отпуск. Делорм раньше и не подозревала, что в гольф можно играть круглый год. Но она научилась не говорить в управлении о политике. Там все были убежденными сторонниками консерваторов, кроме разве что Кардинала. Насколько она могла судить, они с ним были единственными сотрудниками местной полиции, которые не считали своего земляка Мэнтиса героем.

На веранду вошла молодая женщина в халате хирурга. Она была маленького роста, сантиметров на пять ниже Делорм. Рыжие волосы удерживались двумя устрашающего вида заколками.

— У меня очень мало времени, — заявила доктор Перри. — Иду в операционную.

— Вы хирург? — поинтересовалась Делорм.

— Анестезиолог. Пока я не приду, они не смогут начать.

— Это вы сообщили о пропаже доктора Уинтер Кейтс?

— Да, я. Вы просили ее фотографию — она у меня есть. Мне удалось ее раздобыть у нашей охраны.

На фотографии была миловидная женщина немногим за тридцать с вьющимися темными волосами и немного кривой улыбкой, придававшей ее лицу слегка язвительное выражение.

— В жизни она гораздо красивее, поверьте.

— Когда вы разговаривали с доктором Кейтс в последний раз?

— Вчера вечером, около половины двенадцатого. Позвонила сказать, что по телевизору идет «Воин дороги». Она большая поклонница Мела Гибсона, да и я тоже. Но, оказывается, она этот фильм уже взяла в прокате. Судя по голосу, у нее все было отлично. Совершенно никаких проблем.

— Мне кажется, в полдвенадцатого ночи поздновато звонить кому бы то ни было. Даже близким друзьям.

— Нет-нет. Уинтер — настоящая «сова», как и я. После часу ночи я бы ей вряд ли стала звонить, но до этого времени — сколько угодно. Мы часто болтаем с ней поздно вечером и ночью. Мы иногда в шутку говорим, что «идем на ферму» — то есть садимся смотреть телевизор и съедаем при этом пакет печенья «Пепперидж Фарм». Когда я позвонила, Уинтер как раз открывала такой пакет.

— Когда вас обеспокоило ее отсутствие?

— Сегодня утром. У нас на восемь часов была назначена операция, а она не пришла. В такой ситуации о ком угодно начнешь беспокоиться, но о таком ответственном человеке, как Уинтер, — особенно. На нее всегда можно положиться, в отличие от большинства людей. — Ярко-голубые глаза доктора Перри слегка затуманились, как если бы она вспоминала великое множество людей, положиться на которых было никак нельзя. — Мы с Уинтер быстро нашли общий язык. Более того, мы стали близкими подругами. Если бы что-то случилось, она бы мне дала знать. Это совершенно на нее не похоже. Я пару раз набирала ее номер, но она так и не перезвонила. Насколько я понимаю, она даже не прочла сообщения, которые я ей оставила на автоответчике. Тоже на нее не похоже.

— Вы предпринимали еще какие-то попытки ее найти?

— После операции я позвонила к ней в кабинет, но ее ассистентка сказала, что никаких известий от нее не получала. Тогда я связалась с ее родителями. Они живут в Садбери, Уинтер часто приезжает к ним на выходные. Но оказалось, что и они тоже ничего не знают. Не могла придумать, к кому еще обратиться. Она живет у нас в городе всего полгода, знакомых у нее здесь не так уж много. Потом я думала опять позвонить в ее кабинет, но не хотела быть навязчивой.

— Ее ассистентка позвонила нам сразу после вас.

— Только не это. — Доктор Перри прикрыла рот ладонью.

— Давайте пока не будем слишком волноваться. Пока нет оснований предполагать худшее.

— Я вам скажу, что меня по-настоящему пугает, — проговорила доктор Перри. — В обеденный перерыв я подъехала к ее дому — так вот, ее машина на месте. Если она не дома, то куда она уехала? И на чем? И почему она никому не сообщила?

— Вы кого-то подозреваете? Кто-то мог желать ей зла? Вам известно о каких-то ее врагах?

— Не могу поверить, чтобы кто-то хотел обидеть Уинтер. У нее не было никаких врагов. Она милейший человек, о таких можно только мечтать. Умная, веселая, и на нее всегда можно положиться. Потрясающий врач. Можете спросить всех ее коллег, и они вам скажут, что в операционной с ней удивительно хорошо работается.

— Конечно, мы поговорим с другими ее коллегами, — заверила Делорм. — А как насчет приятелей мужского пола? Она встречается с кем-нибудь? Что вы об этом знаете?

Доктор Перри опустила голову. Хирургическая шапочка начала сползать, и она механическим движением ее поправила.

— У Уинтер есть старый приятель, но он, как бы вам сказать… проблематичный. Он из Садбери. Его зовут Крейг. Я его один раз видела. По-моему, она никогда мне не называла его фамилию. Однажды вечером я за ней заехала, мы собирались пойти поужинать и посмотреть кино, — и тут вдруг на пороге появляется этот тип, Крейг. «Я сейчас не могу, — сказала ему Уинтер, — я ухожу». — «Так я тебя подвезу», — ответил он. Она с трудом его выпроводила.

— Вам показалось, что он опасен?

— О нет. Мне просто показалось немного странным, что он вот так к ней заявился. Уинтер мне объяснила, что это для него типично. Видимо, она уже давно сказала ему, что между ними все кончено. Но он продолжает вести себя так, словно ничего не случилось. Он все время ждал, что она вернется к нему в Садбери, когда закончит медицинский, но она не хотела возвращаться.

— Из-за него? — уточнила Делорм.

— Не знаю. Я не хочу выставлять его каким-то негодяем. Мне кажется, она просто не хотела оставаться в родном городе. Наверное, вы меня понимаете.

На самом-то деле Делорм никогда не хотела жить нигде, кроме как в своем родном городе. Даже когда она училась в Оттавском университете и потом в полицейской академии в Эйлмере, она тосковала по Алгонкин-Бей. Когда живешь в том месте, которое сделало тебя таким, какой ты есть, у тебя возникает ощущение уюта и какой-то непрерывности, и это чувство тебе не сможет дать никакой другой город, даже самый красивый и космополитичный. Но Делорм знала, что так далеко не у всех.