Ключи Пандоры - Георгий Ланской

Где-то далеко прокуковала кукушка, напомнив о тщетности бытия, и смолкла прежде, чем Юля сообразила подсчитать, сколько лет ей осталось жить. Она догадывалась, что еще долго, и поэтому на кукушку не обиделась.

Лес, несмотря на покой и благодать, необитаемым не смотрелся. Порхали с ветки на ветку птицы, процокала над головой белка. Рыжее тельце мелькнуло среди колючих лап и исчезло. Громко прокричал кобчик на вершине сосны и мягко спланировал вниз, видно, заметил добычу. Свидетельства того, что люди здесь побывали недавно, встречались на каждом шагу. Взгляд выхватывал среди травы то пустую пачку от сигарет, то пластиковую бутылку, то яркую упаковку. На поляне среди соснового молодняка они наткнулись на смятый пакет из-под сока, огрызок огурца и на консервную банку, которая не успела потемнеть. На этикетке хорошо читалось: «Тушенка говяжья». Трава вокруг была примята. Похоже, недавно тут устроились перекусить, но мусор убрать забыли.

— В прошлый раз тут было чище, — негромко сказал Никита. — Никакого хлама точно!

— Видно, спасатели прошли, — отозвалась Юля.

— И что? — вызверился Никита. — Теперь надо вести себя как свиньи? Весь лес загадили! Неужто тяжело прихватить мусор и выбросить на помойку?

Юля не ответила. Неясное чувство тревоги снова проснулось в душе, опутав ее прочными нитями страха. Никита покосился на нее и понял, что Юле не по себе, потому что сказал гораздо мягче:

— Вот и пришли. Почти! Еще метров сто — и забор. Вон за тем кустарником!

Впереди и впрямь виднелась серая бетонная стена с облезлыми черными буквами «Проезд запрещен!». Плиты ограждения покосились, точно их подмыло водой, а кое-где рухнули вовсе. Но ветви загораживали обзор, и то, что происходило на территории бывшей ИТК, рассмотреть было невозможно.

— Там есть проход, — негромко сказал Никита, махнув рукой вправо. — Можно спокойно пролезть. Только не шуметь и двигаться за мной, след в след. Общаться будем жестами. Понятно?

— Что именно? — быстро спросила Юля.

— Лучше тебе вернуться, — неожиданно сказал он и тут же спохватился: — Хотел сказать: отведу тебя обратно, а сам вернусь.

— С чего вдруг? — возмутилась она, но по дрогнувшим губам он понял: хочет вернуться.

— Да маетно что-то. Ощущение неприятное, как будто кто-то пялится в спину. Или целится. Между лопатками.

— Я тебя не оставлю, хотя и боюсь, — честно призналась Юля.

Никита скривился и огляделся по сторонам.

Сказать, что тайный наблюдатель напугал его, Никита не мог. Людей он не боялся, а в знаки судьбы особо не верил. Черные кошки вызывали у него умиление, а не желание трижды плюнуть через плечо. Разбитое зеркало он преспокойно выбрасывал в мусор, рассыпанную соль сметал веником. Рассказы о пришельцах, похищающих людей, о полтергейсте, о летающей посуде, таинственных скрипах и стонах на чердаках вызывали здоровое любопытство, замешанное на иронии. Никита не ломал голову над этими явлениями до тех пор, пока ему не пришло на телефон проклятое сообщение с мольбой приятеля прийти на помощь, если вдруг…

Лежа в постели рядом с посапывающей Светкой, Никита так и этак прокручивал в голове сложную ситуацию, в которой оказался Максим. И распутать ее не было никакой возможности, кроме как выехать на место и попробовать разобраться, что же произошло на самом деле в этом богом забытом краю? Отправиться на свидание с неизвестностью, вооружившись диктофоном и фотоаппаратом, в компании верной Юльки — роковой красавицы, язвительной стервы, бывшей возлюбленной, с которой так и не удалось дойти до загса… В паре они распутывали сложные и опасные дела, и даже едва не погибли… Сейчас, под сводом колючих ветвей, Никите внезапно стало страшно. А вдруг у него не хватит сил защитить и спасти это вредное и упрямое создание?

Но Юлька, похоже, решила идти напролом.

— Ты хоть оружие прихватил? — спросила она. — Вдруг на засаду напоремся, чем будешь отбиваться?

Никита молча достал из внутреннего кармана куртки пружинный охотничий нож. Юля с одобрением посмотрела на солидный клинок, вынула из сумки небольшой пластмассовый цилиндр и нажала на кнопку. На тонких усиках, торчавших из цилиндра, с противным «з-з-з-з» вспыхнула голубая молния.

— Классно! — обрадовался Никита. — Только мне в спину не ткни! Если что, оглушишь врага шокером, а я его выпотрошу.

— Пошли! — устало сказала Юля. — И без того страшно!

Высокая сопка с двумя вершинами нависала над лесом и чем-то напоминала незавершенную латинскую букву «V». Была она неряшливой, словно обглоданной с одного бока. Редкий лиственничный лес, кривой, истерзанный ветрами, лепился заплаткой под левой вершиной, правая была увенчана скалами, разрушенными непогодой и временем. Тень сопки падала далеко окрест, и от этого здесь было сумрачно и сыро.

Одна из бетонных плит, окружавших колонию, лежала на земле. Осторожно раздвинув ветки, они миновали ограждение и присели в тени кустов, чтобы оглядеться. Судя по примятой траве, недавно здесь побывали люди, вытоптали желтые первоцветы, местами сорвали дерн тяжелой обувью. Напротив их укрытия располагались корпуса бараков с пустыми оконными проемами, в которых кое-где сохранились ржавые металлические рамы и решетки, за ними виднелись две наблюдательные вышки — друг против друга. Вернее, одна еще походила на вышку, у второй верхняя часть была срезана словно гигантской бритвой. Разбитая будка для часовых валялась на земле.

Пригнувшись, они бегом пересекли плац. Сквозь трещины в асфальте пробивалась трава, а в выбоинах проросли сосенки и кусты ольхи. Они устроились за горой шифера и деревянных балок, видно, сброшенных с крыши административного здания, что возвышалось за их спинами мрачной двухэтажной громадой. Тишина вокруг стояла такая, что слышно было, как свистит ветер сквозь выбитые окна и двери. За зданием, с другой стороны плаца, виднелись остатки кирпичной теплицы. На ее крыше сохранились кое-где стеклянные квадраты, а внутри все было порушено и побито, будто теплица являлась здесь главным источником зла, который надо было непременно уничтожить.

Рядом с теплицей росла огромная раскидистая береза. Казалось, дровосек-великан одним махом рассек ее от верхушки и почти до корня, отчего одна половина ствола упала на теплицу, а другая клонилась к земле, подметая ветвями асфальт. Листья успели завянуть, но не высохли, значит, беда с березой случилась неделю или чуть меньше назад. Но не это привлекло их взгляды.

Метрах в двадцати от бараков лежал самолет, пропахавший длинную борозду через весь плац. Куски сухого дерна и обломки асфальта кто-то собрал в кучу под той самой несчастной березой. Изуродованный хвост валялся возле бараков. От фюзеляжа осталась лишь гора обломков: рваные куски обшивки, скрученные алюминиевые конструкции, месиво из механизмов, обрывков проводов, остатков пассажирских сидений и кабина пилотов с выбитыми стеклами и вывернутыми наружу датчиками приборов. Оба двигателя с искореженными винтами и со следами горения на обшивке лежали в стороне, похоже, их оттащили уже после катастрофы. Одно крыло, разорванное на части, разметало по плацу. Второе, почти не пострадавшее от страшного удара, лежало рядом с грудой обломков, как винтовка раненого солдата, которую тот тащил за собой из последних сил, пока не умер под палящим солнцем.