Маневры - Азк

оружие и доложили о готовности к стрельбе, махнул рукой.

Солдат на вышке включил моторы. Мишени — избитые фанерные силуэты людей — появились и поплыли с небольшими, почти незаметными на глаз рывками, выше травы справа налево.

Командир первого отделения выстрелил. Мишень упала. Рядом ударили еще выстрелы. Командир отделения покосился влево, чтобы увидеть подполковника Нечволодова и прапорщика Мисюру, но показалась вторая мишень, он свалил и вторую, а третью срезал, когда она только появилась. После этого повернулся на бок и весело крикнул:

— Младший сержант Гончаренко стрельбу закончил. — И тут же сам себе скомандовал: — Оружие к осмотру!

Его соседи еще стреляли, и хлопки выстрелов, как удары бича, неслись по полигону. Матовая изморось все висела в воздухе. Солдаты, выполнившие упражнение, встали. На брезенте светло-серыми пятнами остались следы, где они лежали. Подошла следующая четверка. Фомич собрал у отстрелявшихся гильзы, и раздал очередной смене патроны.

Прапорщик Валентир записывал результаты, прикрывая листок ладонью левой руки.

— Хорошо идет, товарищ подполковник, — обратился к нему Фомич. — Скоро все отстреляются, ни одного перестрела.

— Не сглазь, — ответил Нечволодов.

— Тьфу, тьфу! — ухмыльнулся старшина. — А вы стрельнете, товарищ подполковник? Может, очередью? Что ж экономить, все равно списывать, срок-то подошел.

Наконец отстрелялись все. Валентир объявил тройку лучших.

— Как вы уже знаете, эти парни получают внеочередные увалы. Но помимо этого, каждый из них получил право отстрелять по полному магазину! Надеюсь от радости стрелять они хуже не станут… — после этих слов Валентир кивнул старшине и тот, на ящик покрытый куском брезента, положил полный подсумок.

Дав стреляющей смене произвести по несколько выстрелов, прапорщик неожиданно для них одновременно подорвал взрывпакет и дал длинную очередь прямо над их головами. И хотя патроны в его автомате были холостые, зато грохот прямо около ушей, кислятина от сгоревшего пороха и горячие гильзы в лицо — все это было по настоящему. Шок от этого был у всех, и конечно по мишеням никто не попал. Так продолжалось пока у призеров не закончились патроны.

Результат был ожидаемым и выглядел удручающе — количество попаданий было меньше двадцати процентов, и то за счет того, что в начали парни стреляли без помех.

— Выводы, как говорится на лицо… — начал говорить прапорщик. — И это была только легкая имитация боя. Поэтому с сегодняшнего дня все стрельбы будут проходить только в таком режиме.

Осознав что сказал их командир, все солдаты буквально взвыли от радости.

— Рано радуетесь бойцы. Допущены будут только те, у кого не будет залетов по службе.

Уже вернувшись в расположение дивизиона, Нечволодов сказал Валентиру: — Я вот что подумал… необходимо и занятия артразведчиков проводить с подобной имитацией. Одно дело вскрывать цели в тишине и спокойствии, а другое дело когда вокруг все грохочет и свистит.

* * *

г. Коломыя

военный городок

15 июня 1981 года.

Понедельник.

Я, командир самоходного артиллерийского дивизиона двести седьмого гвардейского мотострелкового полка, подполковник Нечволодов, вместе со своим начальником штаба майором Едрихиным к одиннадцати часам, сорока пяти минутам был вызван в штаб полка.

Путь к штабу, от большого двухэтажного здания казармы, в котором располагался дивизион, проходил почти через всю территорию военного городка. Имея запас времени, Николай Макарович и Александр Сергеевич шли не спеша, пытаясь сообразить, что их ждет.

Уже практически дойдя до штаба офицерам встретился строй солдат третьей батареи, которые маршировали под песню.

— Что это Избаш вытворяет? С плаца, после строевых, сразу в столовую… даже парням умыться не дал! Это не первый раз, давно за ним замечаю… — с явным недовольством в голосе подполковник и резким рывком открыл дверь штаба.

— Старается товарищ Николай Макарович. — с улыбкой ответил НШ.

— Смотри, чтобы не перестарался. — С этими словами, оба офицера вошли в здание штаба.

Поднявшись, как и положено — командир впереди, подчиненный чуть сзади, за его правым плечом, на второй этаж, и отдав честь находящемуся под оргстеклом фонаря знамени полка, офицеры повернули направо. Первое, что бросилось им в глаза в штабном вестибюле это табло сигналов степеней готовности, на котором ярким, красным и тревожным светом горела надпись — «ПОЛНАЯ».

Нечволодов, не поднимая руки, показал пальцем на табло: — Вот так, Александр Сергеевич, а ведь я прав. Совещание для нас, наверно, будет очень важным, а может быть… — Нечволодов не стал заканчивать фразу.

Постучав в дверь кабинета комполка, и услышав энергичное: — Прошу! — они зашли внутрь.

— Товарищ полковник, подполковник Нечволодов по вашему приказанию прибыл!

— Товарищ полковник, майор Едрихин по вашему приказанию прибыл!

Полковник Сталинин за своим широким полированным столом работал с документами, наверняка секретными — рядом стоял шифровальщик.

— Шифротелеграммы больше пятнадцати слов ненавижу. Офицер должен уметь говорить кратко. Ну… это я оставлю у себя, а это зашифруйте. — и расписался в журнале учета, передав его шифровальщику.

— Разрешите идти?

— Свободны. — поднял взгляд на меня и добавил: — присаживайтесь Николай Макарович, Александр Сергеевич...

Расположившись на указанных им стульях, офицеры излучали всем своим видом абсолютное спокойствие и в тоже время полную собранность.

Командир полка, полковник Сталинин, отложил в в сторону какую—то, наверное важную бумагу, может быть даже жутко секретную, посмотрел в глаза подчиненных и тихим, совершенно не командирским голосом сообщил:

— Как вы помните, на последних учениях наш генерал персонально пообещал Николаю Макаровичу, что пришлет открытку перед началом больших учений. Так