Обрученная с вороном - Екатерина Слави

Его собеседник недовольно хмыкнул.

— Надеюсь, глава клана, вы понимаете, что бездействие может не лучшим образом сказаться на вашем положении? — произнес обладатель резкого голоса, в этот раз обратившись к Натаниэлю не по имени, а по статусу. — Вороны могут усомниться, что ваших возможностей достаточно, чтобы возглавлять клан.

— Ты планируешь оспорить волю прежнего главы, Аласдер? — спокойно спросил своего собеседника Натаниэль.

Возникла небольшая пауза, после чего Аласдер ответил ему, судя по интонации, не испытывая никаких сомнений в своих словах:

— Я планирую защищать клан. И сделаю для этого все, что потребуется.

— В таком случае наши цели совпадают, — почти без заминки сказал на это Натаниэль.

— Хочется верить, что это так.

Послышались шаги, и Равена поняла, что невидимый для нее собеседник Натаниэля сейчас выйдет в коридор. Она спряталась за ближайших угол, не успев даже подумать. Этот Аласдер, кем бы он ни был, показался ей не самым дружелюбным человеком, и ей совсем не хотелось попадаться ему на глаза. К тому же, наверное, будет лучше, если он не узнает, что она слышала только что состоявшийся разговор.

Шаги уже были в коридоре и, прислушавшись к ним, Равена сразу поняла, что они принадлежат двоим. В тот момент, когда мимо нее, свернув в сторону лестницы, прошли два человека, Равена задержала вдох, чтобы не выдать себя.

Она видела их со спины — оба одеты в одежды с дорогой отделкой. Представители высшей знати, решила для себя Равена. Один был толст и высок, но узок в плечах. Другой — невысокий, но стройный и подтянутый. В каждом его жесте, в каждом шаге сквозила уверенность. Припомнив свои ощущения от голоса Аластера, Равена сразу решила, что это он. Его волосы, заплетенные в толстую черную косу, были гораздо длиннее, чем у Натаниэля. Заметив это, Равена нахмурилась.

— Господин Аласдер, — тихо произнес высокий; его голос был хриплым, как у старика. — Вы старший сын второй семьи. Хочу, чтобы вы знали: если вы решите стать во главе клана, старейшины поддержат вас.

— Воздержитесь высказывать такие мысли вслух, старейшина Тирон, — ответил ему резкий голос его спутника. — У клана уже есть глава.

— Ваша правда, господин Аласдер, — почти равнодушно прозвучало в ответ.

Когда их шаги затихли, Равена вышла из своего укрытия. Она бросила взгляд туда, где из комнаты в коридор падал свет. Сейчас Натаниэль был там, но теперь Равена не осмеливалась пойти к нему.

Ей и в голову не приходило, что не все в клане признают Натаниэля, как главу. Наверное, после смерти отца, Натаниэль вправе был рассчитывать на поддержку клана, но, видимо, тот факт, что клан сильно ослабел, подталкивал некоторых людей в клане предъявлять к новому главе очень строгие требования.

Внутренний голос нашептывал Равене, что именно она может помочь Натаниэль укрепить его положение. Но что-то внутри нее упрямо сопротивлялось той роли, которую для нее уготовили.

На заре сквозь пелену сна она видела в узком прямоугольнике окна две пары больших черных крыльев. Они возникли внезапно и стремительно исчезли, словно две птицы пронеслись мимо. Закрыв глаза, она снова уснула.

Равене снился сон…

Ей восемь лет. В комнате для уроков открыты окна. Воздух напоен запахами весны, а в одно из окон заглядывает ветка цветущей вишни. Розовые цветы кажутся Равене волшебными — ей очень хочется сорвать ветку, но рядом сидит Натаниэль, которого матушка попросила позаниматься с Равеной. У Натаниэля очень красивый почерк, и Равена хочет научиться выводить такие же каллиграфические буквы, но прежде она все-таки хочет ветку с нежными розовыми цветками, чей запах пьянит и манит.

Натаниэль дал ей задание, и сейчас он погружен в книгу. Равена смотрит на прекрасное в своей задумчивости и отрешенности лицо Натаниэля, и ей кажется, что сейчас он не здесь, а где-то далеко — совсем как ее папа, когда он увлечен чтением.

Она решает, что лучше момента не подобрать, и украдкой выскальзывает из-за стола. Подходит к окну и, забравшись на подоконник, тянется к соцветию. Но прежде чем ее пальцы касаются цветов, на пути ее руки встречается обломанный край сучка — он больно царапает ее, словно кошачьи когти, и Равена, отдернув руку, громкой айкает.

Она успевает посмотреть на свою ладонь — ее пересекает неглубокая, но кровоточащая царапина, — когда рядом оказывается Натаниэль. Он снимает Равену с подоконника и подводит к столу. Сажает на стул.

— Ну вот, ты поранилась, — мягко упрекает он ее; а ладошка Равены очень хорошо себя чувствует в его руках с красивыми тонкими пальцами, и Равене больше нет дела до ветки цветущей вишни, о которой она вмиг позабыла, и до царапины ей дела нет, но Натаниэль обеспокоен.

— Болит? — спрашивает он.

Равена мотает головой из стороны в сторону и храбро отвечает:

— И ни капельки не больно.

Натаниэль тихо смеется. Сейчас он кажется Равене таким взрослым, и ей вдруг больше всего на свете хочется вырасти как можно скорее и стать такой же взрослой, чтобы быть ему ровней.

— И все-таки давай подлечим твою ранку, — говорит Натаниэль. — Мы же не хотим пугать твою матушку?

Равена снова мотает головой. Матушка точно примется ахать и охать над незначительной царапинкой — это Равена хорошо знает. Однако интересно, как Натаниэль собирается лечить ее?

Взяв со стола маленькую кисточку, Натаниэль макает ее в чернила и рисует на запястье Равены знак. Равене приходится чуть ли не выворачивать шею, чтобы рассмотреть его — он чем-то похож на птицу, обнявшую себя собственными крыльями.

— Ну вот и все, — говорит Натаниэль.

Равена, озадаченно моргая, смотрит на него, потом переводит взгляд на свою ладонь и ахает. Царапина исчезла, как не бывало. Ладонь чистая-чистая. Равена вскидывает глаза и потрясенно взирает на Натаниэля. Он смеется и говорит:

— Когда ты удивляешься, у тебя смешное лицо.

Потом поясняет:

— Это Знак Исцеления Клана Воронов.

— Он может исцелить все-все?! — увлеченно спрашивает Равена.

Натаниэль на секунду прикрывает глаза и, отрицательно качнув головой, отвечает:

— Нет, к сожалению, отнюдь не все. — Коснувшись щеки Равены, добавляет: — Когда-нибудь ты сможешь намного больше.

Проснувшись, Равена какое-то время будто перебирала в мыслях детали сна, пока не поняла: это было не сновидение, это было воспоминание. Во сне она очень хорошо видела лицо того Натаниэля, каким он был во времена ее детства, но по пробуждении в сознании остался лишь смутный, словно смазанный, образ, который почти сразу вытеснило лицо Натаниэля, которого она знала сейчас. Вспомнив последние прозвучавшие во сне слова, Равена подумала: