Зов крови - Андрей Посняков

Радомир укрылся в густых камышах, слава богу, хватило времени поудобней устроить свое убежище, что молодой человек и сделал – выстлал сорванными камышинами место, чтоб можно было сидеть, прилечь даже. Получилось что-то вроде норы у какой-нибудь выдры. Ничего, переночевать можно, а вот дальше что? Тем не менее, хоть какая-то передышка есть, можно теперь и подумать.

Первое, что придумал князь, это, нарвав камышин, принялся переплетать их между собой в некое подобие фашины или небольшого плота, использовать который молодой человек намеревался с наступлением темноты, моля Господа, чтоб означенная темнота поскорей наступила. Уж, по крайней мере, до того момента, когда будет обнаружен побег. Пока, слава Богу (или получившим халявную «Победу» духам болот), в становище бродников все было спокойно. Доносились отдаленные голоса, ветер приносил дым и вкусный запах похлебки, а вот уже и пламя костра отразилось в небе мерцающими светло-оранжевыми сполохами. Темнело! Радомир довольно потер ладони – еще час-другой и можно будет приступать к исполнению намеченного плана.

В кучевых облаках, повисших далеко на западе, еще отражалось давно скрывшееся за холмами солнце, еще сверкала заря, светилось молочно-желтое небо, а вот здесь, в лесу, уже становилось темно, пролегли повсюду длинные синие тени, делаясь все темнее, темнее – до полной черноты, до густого бархата. В небе вспыхнули звезды, еще не яркие, да и месяц не засиял в полную силу… но вот-вот готовился засиять и тогда… темней, уж точно, не будет. Вот Рад и решил – пора.

Встав на ноги, развел рукой камыши, осмотрелся… спустил в черную воду сплетенный из камышей плот, лег на него всем телом, осторожно погреб руками – этакий болотный серфинг! Узкая полоска относительно чистой воды – князь ее и пил, а куда деваться – быстро сменилась плотной, покрытой густой ряской жижей, настоящей трясиной. И тут уж беглецу пришлось туго. Туго, но не безнадежно. Он все же мало-помалу продвигался, обходя выступ со «сторожевой сосной» пологой дугой, одним концом своим упиравшейся в недавнее убежище князя, другим же – в гать. Туда, где с темнотой уже и не видно ничего будет, где ни один, даже самый яркий костер не возьмет. Еще немного осталось, совсем чуть-чуть – буквально несколько метров.

И тут у сосны – наконец-то! – вспыхнул яростным светом костер. Рванулось к вершинам сосен бурное пламя, слишком уж, избыточно, яркое, да и слишком рано зажгли часовые костер – не очень-то еще и стемнело, до ночи-то далеко. С острова донеслись возбужденные голоса и крики, оборвалась на полуслове затянутая кемто песня… по крикам этим, по песне оборванной, словно от пули врага, Радомир сделал верный вывод – побег обнаружен! Что ж, следовало поспешить, приложить еще больше усилий…

Обернувшись, молодой человек всмотрелся в синюю мглу. По всему острову, по всему сосняку, разбегались уже оранжевые, безжалостно-неумолимые, звездочки факелов. Бродники прочесывали лес, искали. То один кричал, то другой, а то и все разом.

Прочешут островок – недолго! – а затем кинутся по гати в леса? Скорее всего, так оно и будет.

Нет! Не так.

Краем глаза молодой человек увидал, как оранжевые звездочки отделились и от костра. Понятно! Побежали к гати. Одна… две… три… Трое. Не так их там и много. Правда, преследователи вооружены – кто рогатиной, кто топором, кто луком, а беглец – грязен и гол. Да еще и лежит брюхом в тине, скребется… как черепаха, блин! Ох, не успеть, не успеть.

А с другой стороны, Радомир – молодой и весьма сильный мужик, к тому же далеко не глупый да и опытный. Ему что, не провести этих сопляков? Всего-то троих? Тем более и стемнело совсем. Эх, не луна бы!

Князь так и выполз на гать – черепахой – не поднимаясь на ноги. Затаился, залег, стараясь не глотнуть невзначай терпкую болотную жижу, чавкающую меж жердинами да бревнами проложенного через трясину пути. Лег, затихарился неприметным айсбергом, ждал своего «Титаника» терпеливо, как опытный охотник поджидает дичь. И вот, наконец, дождался…

Первым шагал Борич! Со слегой в одной руке и топором в другой, юноша внимательно вглядывался в дальний берег, в густой, скрытый непроглядной пеленой сумерек, лес. Что он там хотел увидеть? Искры чужих костров?

Вот и споткнулся – а Рад еще и помог, схватил за ногу, сбросив парня в трясину! Жаль, не успел подхватить выпавший из рук отрока топор – тот так и булькнул… К «Победе»!

Под ноги надо смотреть, под ноги!

Идущий следом за Боричем широкоплечий бродник оторопел, не успев ничего предпринять. Вскочивший на ноги князь (вот уж, поистине, как черт из чернильницы!) тут же двинул его кулаком в челюсть и не сплоховал – вырвал из руки копье – рогатину на мощном и толстом древке, с такой и на медведя запросто. На медведя с ней и ходили… А кто тут остался третий-то? А-а-а, старый знакомый!

Нехорошо прищурившись, Рад отбил острием рогатины брошенную финку. Между прочим – инфицированную микробами чумы. Или они уже все отмылись? Парнишка, впрочем, не сплоховал, в отличие от всех своих более старших товарищей, резко рванул с плеча лук да еще и заорал, подзывая помощь:

– Здесь они, здесь! Э-эй!!!

Ах ты ж сволочуга мелкая, недоносок! И следовало бы тебя проучить, проткнуть рогатиной – нечего и делать… да жалко… Ладно, живи!

Конечно же, мальчишка не успел наложить на тетиву стрелу – едва только примерился, да и руки дрожали, то ли от страха, то ли от возбуждения. А вот у Рада ничего не дрожало! Ну, разве что сердце чуть дрогнуло – убивать пацана все же не стал, хоть, наверное, и следовало бы. Нет. Молодой человек проворно перехватил копье да махнул – раззудись плечо-о!

Мальчишку словно кошка языком слизнула! Барахтайся теперь в трясине, доходяга, помогай своим приятелям выбраться. Или они тебе помогут… быть может. Впрочем, кому повешену быть, тот не утонет… Или – кому от чумы помереть суждено. Как бы самому-то не заразиться! Вдруг рогатина теперь тоже инфицирована?

Ладно, это уж, конечно, чушь собачья. А может быть – и не чушь! Книжка-то там, на берегу речки, осталась. Надо бы забрать!

Такие вот мысли непроизвольно роились в голове Рада, пока он, насколько мог быстро, шагал по качающейся гати, слушая, как орет позади погоня. Даже оглянулся, крепче сжимая копье – а не слишком ли быстро догоняют преследователи? Как опять же выражался старшина Дормидонт Кондратьевич, перефразируя чем-то ему памятного Леонида Ильича Брежнева: широко шахгает советский Азер-бар-джан!

Не, не широко, не быстро, во-он еще где факелы маячили – почти у самого островка. А крики?! Так это те орали – Борич и прочие бедолаги.

Радомир усмехнулся: все ж ладно, что не убил их, чего на себя лишний грех брать? И так перемрут от чумы скоро.

Почувствовав под ногами твердую почву, беглец оглянулся и, довольно хмыкнув, углубился в лес. Ну, вот теперь ловите!

Свернув с тропы, князь углубился в чащу и перешел на шаг, ибо бежать здесь – неминуемо поломать ноги. Сучки, коряги, овраги, поваленные бурей деревья – сейчас, в непроглядной лесной тьме, все это стало смертельно опасным… Впрочем, не только для беглеца, но и для погони тоже. Да Рад никуда и не торопился – куда ночью спешить? Укрыться где-нибудь да дождаться утра – вот сейчас единственный выход, и никакого другого просто не существует. А утром… утром – вторая серия погони. Как там в старинной песне поется: «Погоня, погоня, колышется чад…» Вот где-то так.