Фейерверк в пробирке - Валерий Гусев

– Откуда ты его взял? – спросил я.

– Оттуда. Из осиного гнезда в подвале. Я, Дим, сейф вскрыл.

Вот это да!

– Чем? Автогеном? Зубилом?

– Нежными детскими пальчиками, – Алешка рассмеялся. А потом рассказал.

Он, оказывается, после этого пузырька в конском брюхе еще пуще замечтал забраться в лабораторию. Заходил туда время от времени вполне легально. Что-то спросит, что-то потрогает. И все больше его привлекал этот железный сейфик. И стал Алешка подкатываться с этим вопросом к директору. Осторожно так, занудливо. Семен Михалыч наконец не выдержал и заорал:

– Не нужен ему никакой ключ! У этого сейфа дна нет! А дверца не отпирается! Потому что ключ сто лет назад потерялся!

Ну, остальное ясно. В удобный момент Алешка одной рукой немного наклонил этот ящик, а другую руку запустил под него и выхватил впопыхах то, что подвернулось. Это и была схема.

– А там, Дим, много чего есть. Всякие банки-склянки, коробочки какие-то. Ну, ничего – выберу удобный момент и все оттуда потаскаю.

Сегодня хороший день – воскресенье. Я люблю выходные, когда вся семья дома. Как-то спокойнее за всех. Особенно за папу с его опасной работой. Да и за маму я волнуюсь, когда она выходит из дома. С ней всегда на улице что-нибудь случается. Чаще всего в магазине или на рынке. Почему-то продавцы ее всегда обманывают, наверное, у нее вид такой… простодушный и доверчивый. И главное – она после этого всегда очень расстраивается.

– Представляешь, – говорит она папе с недоумением, – она даже не смутилась. Ей не было стыдно!

Маму всегда огорчает не то, что ее пытались обмануть, а то, что обманщику при этом не было стыдно.

– Вон даже наш Алешка, когда врет, его всегда совесть мучает.

– Не всегда, – туманно пояснил Алешка. – Когда за правду вру, не мучает.

Папа хмыкнул. Но ничего не сказал.

Мы все вместе завтракали по случаю воскресенья не в рабочей обстановке, на кухне, а в большой комнате. Мама очень любит такие воскресные завтраки всем дружным коллективом. Она даже достает для нас не бумажные, как обычно, салфетки, а тряпочные, с цветочками. Чтоб было как в праздник – на Новый год или день рождения. И все сидят за столом, как на приеме во дворце – вежливо и аккуратно. Только Лешка, конечно, не изменил своей привычке. У него с раннего детства почему-то под чашкой чая всегда образовывалась лужица. И Алешка обычно разводит ее пальцем по клеенке, чтобы получился какой-нибудь рисунок. Мама уже с этим перестала бороться. А теперь даже подключалась.

– Это что? – спросила она с интересом и в этот раз.

Лешка на секунду задумался, повнимательнее пригляделся к «рисунку».

– Это домашнее животное бегемот.

– Домашних бегемотов не бывает, – возразила мама. – А это у него что?

– Копыта.

– И копыт у бегемотов не бывает.

– У твоих не бывает, – резонно возразил Алешка, – а у моих есть.

Тут зазвонил телефон, и мама увлеклась разговором с Любашей, Лешкиной учительницей. Мы изо всех сил прислушивались – чем это ему грозит? Но обошлось: мама вернулась в комнату с улыбкой. И как-то особенно взглянула на Алешку.

– Что еще? – спросил папа.

– Ничего особенного, – ответила мама. – С физкультурой у него не очень, плохо через козла прыгает. И десять раз подтянуться не может.

– А чего ты улыбаешься?

– Он загадку по-своему отгадал.

– Какую?

– Очень простую. Любаша им загадала: «То январем глянет, то мартом улыбнется» – что это такое?

– А! – сказал папа. – Я догадался! Это февраль!

– Молодец! – похвалила его мама. – Но мне Алешкина отгадка больше по душе. Он сказал, что это… его мама!

Папа хмыкнул. Но ничего не сказал. Подумал. А потом осторожно намекнул:

– Вообще-то, в его словах истина есть. Я бы добавил еще, можно? – Мама настороженно кивнула. – «То январем глянет, то майским громом грянет».

– Спасибо, – сказала мама.

А Лешка тут же пустил трамвай семейной беседы по другим рельсам.

– Пап, – спросил он сердито, – ты долго еще будешь с преступностью бороться?

Такого вопроса папа не ожидал:

– Ну… до пенсии, наверное. Если раньше не выгонят.

– Ты у нас пессимист, да?

– Реалист. – И тут он нас буквально огорошил. – Я думаю, преступность вообще неискоренима. Всегда будут люди, которые предпочтут украсть или отнять, чем честным трудом заработать.

– А что же делать? – растерялся Алешка.

– Воспитывать людей! – решительно сказала мама. – Вот наш Алешка, например, никогда без спроса чужое не возьмет.

Мама явно намекала, что это она так хорошо его воспитала, а папа возразил:

– Еще как возьмет. Он все время что-нибудь с моего стола таскает.

– Но ты же мне не чужой! – возмутился Алешка. – И я же таскаю не навсегда, а на время.

Тут Алешка вдруг задумался. Его мысль посетила. Его часто какая-нибудь мысль посещает. Он стал еще круче размазывать лужицу на клеенке. А потом сказал:

– Интересно у вас получается. А разве вот так не бывает: взял я у совсем чужого человека его вещь, без спроса и навсегда, а меня за это похвалят? Не бывает?

– Ты что говоришь-то? – изумилась мама. Ее воспитанник явно надежд не оправдывал. – Конечно, не бывает.

Алешка усмехнулся. Хитренько так, с подначкой:

– Ну вот ходит, например, какой-нибудь бандит, грозит всем дубинкой и отбирает у людей деньги, так? А я возьму у него эту дубинку без спроса и насовсем и ахну его по башке…

– А почему насовсем? – спросила мама с недоумением.

– А потому что она ему больше не понадобится.

– Голова? – уточнила мама.

– Дубинка. Ну и голова тоже.

Папа с мамой переглянулись – видно, не знали, что ему возражать.

А я их слушал и думал. Вот сидят за столом нормальные люди и рассуждают – что хорошо, а что плохо. А в это время другие люди, не совсем нормальные, не рассуждают. Берут без спроса и навсегда у тех, кто слабее, все, что им понравится. Берут силой, обманом и хитростью…

Прав Алешка. Ахнуть бы их всех по башке дубинкой. Чтобы ни башка, ни дубинка им больше не понадобились!

– Пап, ты бы все-таки толком рассказал своим детям, – опять пристал Алешка, – как же с преступностью бороться. Им же интересно.

– Тебе все интересно, – сказала мама. – Кроме учебы.

– Мы отвлекаемся, – строго напомнил Алешка.