Тайный наблюдатель - Мария Александровна Скрипова

бочиной. Герой, блин! – Сначала дождемся их, потом подумаем, что и как.

В правом крыле первого этажа, судя по старым, практически выцветшим вывескам, располагались помещения технического назначения: кладовая, бельевая, комнаты сестры-хозяйки, электрощитовая и пищеблок. Вчера пацаненок побежал в эту сторону. В конце тупик, прохода на другие этажи не предусмотрено, как и нет ни одного окна без заваренной решетки, в чем они убедились еще в первый день. Спрятаться в пустом, широком коридоре возможности нет, значит, единственный логический вариант – странный мальчишка за одной из этих дверей. Теория Богдана все больше приобретала смысл. Павлик не успел бы открыть замок, спрятаться и закрыться изнутри, если только у него не было сообщника. Или… Наблюдатель мог схватить паренька, а они сами поспособствовали этому, загнав испуганного ребенка в ловушку.

– Где ты его видел? – сдавленно выдавила Марина, раз за разом прокручивая в голове последний вариант.

– Он пробежал бельевую, а дальше мы потеряли его из виду, – ответил Богдан. – Марина, давай поговорим.

– Значит, парнишка пробежал все эти помещения, если бы он спрятался в одном из них, вы бы с Семеном заметили. Остается электрощитовая и пищеблок, – не обращая внимания на его слова, она устремилась вперед. – Вы точно проверили двери? Они были закрыты на замок?

– Да, – нервно мотнул головой Богдан. – Подожди хотя бы пять минут, никуда этот пацан не денется!

Не отреагировала, упрямо шагая вглубь. Толкнула дверь пищеблока – открыта! Марина подняла на экс-бойфренда глаза, разводя руками.

– На замок закрыта, значит? Вы хотя бы проверили?! – за голову схватилась. – Болваны! Он, наверное, эту дверь руками держал с внутренней стороны. Не могли дернуть посильнее?! Ты хоть представляешь, как он сейчас напуган?!

– Дверь точно была закрыта, – уверенно ответил Богдан и первым зашел в полумрак просторного помещения с железными столами. – Держись за мной.

– Павлик, ты тут? – не послушалась Марина, рванула вперед, ударившись ногой о стеллаж, так что поддоны на пол посыпались. – Ай!

– Больно? Покажи, – тут же среагировал Богдан, усаживая ее на один из столов. – Коленку разодрала, и почему ты у меня такая неуклюжая?

– Мы мальчика искали, – неловко ответила она, оказываясь с бывшим лицом к лицу. – Паша должен быть здесь, мы всю ночь дежурили, мимо нас он не мог проскользнуть. Он обычный мальчишка. А если бы это был твой сын?!

– Сиди здесь, я его поищу, – вздохнул Богдан, осматривая пустую кухню. – Эй, пацан, не бойся нас, вылезай, мы хотим помочь!

Марина поджала ноги, потирая разбитую коленку. По скорости, с которой Бодя осматривал помещение, было понятно, что поиски мальчишки вызывали только раздражение. На пятой минуте стало ясно, что здесь никого нет, но Богдан продолжал внимательно осматривать каждый закуток, понимая, насколько для нее это важно.

– Здесь никого, – опустошенно произнесла Марина, когда он проверил последний холодильник и две большие морозилки. – Прости, что заставила тебя перевернуть все вверх дном.

– Нет, не извиняйся, ты права, мы болваны. Мальчонка действительно мог прятаться здесь, подпереть дверь, а сейчас слинял. Вчера мы были слишком уставшими, нам было не до него. Стоило проверить лучше, – вздохнул Бодя, присаживаясь рядом с ней. – Мой отец что-то сделал, чтобы тебя выгнали из института?

– Нет, я сама ушла, – закусила губы Марина. Говорить не хотелось, она молчала слишком долго. Минутная слабость и враг-язык сыграли злую шутку, заставив сболтнуть лишнее. Марина убедила себя смириться, прошлое осталось в прошлом, принятые решения не изменить, не переиграть, как бы сильно ни хотелось. Она дала себе обещание перешагнуть этот этап их жизни. Но, несмотря на все это, он имел право знать. – Когда мы расстались, у меня была задержка. В общем, – замолчала она, собираясь с мыслями. – Я сделала аборт.

– Что? – переспросил он. – Ты что сделала?

– Ты слышал, – она отвернулась, стараясь скрыть выступившие слезы.

– Какого черта, Марина?! – резко поднялся Богдан, ударяя кулаком по стене. – Почему ты не сказала?

– Что бы это изменило? – с трудом выдавила, теребя руками край куртки. – Мы расстались, я не могла… Не хотела, как мама.

– Изменило… Я бы не женился на Лиле! – Он разозлился, пытаясь сохранить последние капли благоразумия. – Это был и мой ребенок тоже! Какое право ты имела решать за нас двоих?! Зачем?! Поверить не могу, что ты так поступила! Все дело в моем отце? Он заставил тебя?

– Дело не в нем. – Марина подняла мокрые ресницы, стараясь восстановить сбившееся дыхание. – Это было мое решение. Я это сделала. Я убийца! Мне с этим жить.

– Мы могли все решить!

– Решить? Ты готовился к свадьбе со своей куклой, – печально хмыкнула Киша, безразлично глядя в одну точку. – Я хотела сказать. Надеялась, что ты все бросишь, когда узнаешь, но ты даже трубку не взял. Глупая дура, я даже приехала домой к тебе, твоя мама открыла, пригласила меня выпить чаю. Она всегда тепло ко мне относилась, я подумала, что если скажу ей о беременности… Не знаю, о чем я думала, наверное, больше не с кем было поговорить. Она пообещала, что скажет тебе. Я действительно ждала, когда ты приедешь, но вместо тебя появился Аркадий Геннадьевич. Он не заставлял меня, просто обрисовал картину, дал номер клиники, все было уже оплачено. Я согласилась, вот и все.

– Я не знал. Мама мне ничего не сказала! Что мой отец тебе наплел? То, что я его подослал? Ты же меня знаешь, я бы никогда так не поступил!

– Это не важно, Бодь. Все, что он сказал, было правдой. Я знаю, что Лиля не была беременна, когда вы расписались. Ваш союз был нужен для укрепления какого-то портфеля документов. Аркадий Геннадьевич мне честно обо всем рассказал, но именно тогда я поняла то, чего не хотела замечать раньше. Ты расстался со мной потому, что так велел отец. Женился на девушке, которую выбрал он, пошел работать в фирму, которую всю жизнь ненавидел, потому что это семейный бизнес. Наш ребенок ничего бы не изменил по одной причине: твой папа был против его рождения. Даже если бы ты пободался с ним какое-то время, все равно бы принял его правила. Я бы осталась одна с ребенком на руках, на шее у мамы, которая и так на двух работах пашет, чтобы нас прокормить. Мне было двадцать лет, я не хотела стать матерью-одиночкой, у которой нет ни образования, ни нормальной работы! – Она натянуто улыбнулась, с трудом вдыхая спертый воздух. – Рита мне очень помогла, все время была рядом, даже в клинику со мной ездила. Операция прошла нормально, без осложнений, но потом начались проблемы, я много пропустила по учебе,