Доказательство силы - Вадим Панов

Но долго его заблуждение не продлилось. Суперзмея двигалась именно сюда, в этот туннель, но двигалась и в самом деле медленно, поскольку ползают змеи зигзагом, по синусоиде, размах которой значительно превышает ширину змеиного тела. Вот для этого-то размаха места в туннеле не хватало, в результате чего тварюга билась боками о стены и выдавала лишь малую часть от крейсерской скорости.

— Шевелись! — крикнул Балодис с той стороны.

— Шевелюсь!

Дергунов приготовился к процессу просачивания — и в этот момент жизнь опровергла все его оптимистичные догадки о способе змеиного передвижения.

Змея рванула. С неотвратимостью накатывающегося поезда метро. И со скоростью немногим меньшей. Наверное, она втянула, втиснула в бомжатник изгибы своего бесконечного тела, сжала его, как пружину, и теперь резко распрямилась.

Кабели рвались сильнее прежнего и уже не искрили — то там, то тут вспыхивали яркие всполохи, скорее напоминающие электросварку. В этом мерцающем свете было хорошо видно морду твари.

Приближающуюся.

Прижавшись спиной к решетке, Дергунов стрелял с обреченным спокойствием, механически считая истраченные патроны.

Где-то у плеча бабахнула «Оса» доктора, и ее выстрел скорее напомнил взрыв: Дергунов оглох на оба уха. И ослеп. И последним, что он увидел, стала страшная морда в нескольких шагах от него, опутанная порванными кабелями, окутанная синими вспышками разрядов.

Потом все исчезло, перед глазами осталось лишь пламенеющее фантомное пятно, но целиться нужды не было, поскольку патрон оставался последний. Капитан торопливо поднес дуло к виску и надавил на спуск.

Пистолет не выстрелил.

Дергунов успел понять, какой он феерический идиот — не посчитал первый, сделанный в бомжатнике выстрел, но исправить ничего не успел: страшный удар отправил его в небытие.

* * *

Змея-гигант, сдирая, как нож бульдозера, кабели со стен и свода, умудрилась под конец погони порвать силовой высоковольтный кабель, и вот тогда началось настоящее шоу с фейерверком и прочими чудесами, но Дергунов его уже не увидел.

А единственным зрителем стал застывший у решетки Балодис.

Который, оцепенев от ужаса, ждал, что вот сейчас — сейчас! — мегапитон проглотит несчастного капитана, затем снесет решетку и займется им, не менее несчастным экспертом-криминалистом. Балодис уже представлял себя в пасти твари, но не шевелился, вновь переживая шок, охвативший его в бомжатнике.

И должен был обязательно погибнуть, если бы…

Если бы…

Если…

Если бы огромная тварь не начала уменьшаться!

На глазах!

В разы!

Уменьшалось чудовище на изумление быстро, словно проколотый воздушный шарик. Сначала сжалось до размеров крупной анаконды, потом — среднего питона, потом стало напоминать толстую кобру, и секунд через двадцать доктор уже не мог разглядеть тоненькую темную полоску среди змеящихся по дну туннеля кабелей.

Монстр исчез.

— Что это было?

Ответа не последовало.

Зато застонал полицейский.

Балодис сглотнул, подозрительно оглядел опустевший туннель, вздохнул и проскользнул сквозь прореху решетки.

Дергунов был жив, дышал, но в себя не приходил. Насколько понял доктор при экспресс-осмотре, от толчка чудовищной головы капитан особых повреждений не получил, но в падении крепко приложился затылком о металлический прут и впал в бесчувствие.

Точно так же, как небольшая змейка, валяющаяся в трех шагах от Дергунова. Судя по всему, обалдевшая от случившейся с ней метаморфозы и оцепеневшая.

«Уж ведь! Самый обычный уж», — растерянно подумал доктор, разглядывая загадочное существо.

Он не был силен в герпетологии и ошибся, хоть и не так уж сильно: это был степной полоз, он же узорчатый — змея не ядовитая и родственная ужам.

Если змею-переростка еще как-то можно было — с трудом, с хрустом — втиснуть в материалистическую картину мира, то ее превращение в собственную живую модель масштаба 1:100 в мировоззрение доктора Балодиса не вписывалось никак. Впрочем, сейчас он об этом и не задумывался, поскольку требовалось срочно помочь Дергунову. Протащить приятеля сквозь решетку Балодис не мог. Подняться с таким грузом по скобам-ступеням колодца тоже не сумел бы, поэтому доктор поспешил наверх, собираясь вызвать помощь — в туннеле мобильная связь не работала. Но звонить никому не потребовалось: электропиротехническое шоу не осталось незамеченным, и к месту предполагаемой аварии подкатила аварийная служба энергетической компании.

Не было сомнений в том, что полицейского электрики отыщут, поэтому Балодис благоразумно решил оставить место катаклизма, дабы не отвечать на ненужные вопросы.

Утром он как ни в чем не бывало заявился в РУВД и сразу же, еще в дверях, получил строгий приказ явиться в кабинет замначальника, где его ждали двое незнакомых мужчин в дорогих костюмах, представившихся сотрудниками Тринадцатого департамента ФСБ. О последовавшем разговоре Балодис никогда и никому не рассказывал. И с капитаном Дергуновым, ставшим через неделю майором, он подземные приключения не обсуждал.

Зато к змеям у доктора отношение стало очень жестким, и, даже увидев их в телевизоре, Балодис обязательно переключал канал или отворачивался. И закусывал губу, мысленно проклиная тот день, когда согласился сопровождать Дергунова в клинские подземелья.

Валентин Арнольдович Векшин не любил приключенческие фильмы и романы.

В детстве, разумеется, он их и смотрел, и читал, но без фанатизма — не увлекался, никогда не представлял себя их героем, не мечтал о подвигах, возможно, потому, что по природе был несколько трусоват. В зрелом же возрасте считал глупым тратить время на придуманные кем-то приключения, ни малейшего отношения не имеющие к размеренной, будничной жизни. И вот теперь, по прихоти судьбы, толстенький Векшин очутился в числе героев лихого пиратского боевика — с абордажами, необитаемыми островами и прочими романтическими подробностями, которые выглядят красиво исключительно на экране, а в жизни представляют собой крупные неприятности. И в этом боевике убитые в схватке персонажи не встают после слов «снято!» и не отправляются смывать имитирующую кровь краску. В этом боевике они отправляются на дно с привязанным к шее грузом, как совсем недавно отправился капитан Белов.

Остальных пленных «инспектора Рыбоохраны» пересадили в то корыто, что притащили за собой на буксире, после чего забрали с «Каролины» все ценное, а сам катер утопили. Другими словами, посреди Ладоги произошел самый натуральный акт пиратства, но приключения капитана Джека Воробья он напоминал не более, чем драка пьяных маргиналов напоминает постановочный рыцарский турнир.