Магия крадет - Илона Эндрюс

Она выглядела неправильной, деформированной, и мне потребовалось мгновение, чтобы понять, что у него не хватает пальцев ног — всех, кроме большого. Перед ним стояла маленькая тарелка, рядом — коробок спичек. На тарелке, пропитанный какой-то прозрачной жидкостью, лежал окровавленный обрубок.

Я прищурилась. Отрезанный волосатый палец ноги. Фу.

Он отрезал от себя куски для жертвоприношений. Фу. Фу. Фу.

Соль, вероятно, была оберегом, защитным заклинанием. Я попыталась дотянуться до него с помощью магии. Да, барьер, и сильный.

— Джон Эббот? — позвала я.

— Раньше я был Джоном Эбботом-младшим, — отозвался Стивен. — Я давным-давно сменил своё имя на Стивена Грэхэма.

О, теперь это приобрело смысл. Джон Эббот был его отцом.

— Что за дела со стрип-клубом? — спросил Джим.

— Мой старик был адвокатом, — сказал Стивен. — Я работал в его фирме. Большинство людей сделало бы меня своим партнером, но нет, мой старик сделал из меня младшего юриста. Когда Чаду Тулу предъявили обвинение, у него было мало денег, поэтому он передал стрип-клуб моему отцу. В период своего расцвета владеть этим местом было всё равно, что печатать деньги. Магия уничтожила Интернет. Всё онлайн-порно исчезло. Видео исчезло. Живые девушки были единственным вариантом. Я хотел этот клуб. Я всегда хотел его. Мне нравятся женщины. Владеть таким стрип-клубом, как «Грязный Мартини» — это грёбаное блаженство. Все эти девки, и они все твои. Никаких обязательств, никакого чувства вины, просто бери и ни в чём себе не отказывай.

Ладно, нашлось кое-что более отвратительное, чем отрубленные пальцы ног.

— Старый ублюдок не отдал его мне. Сказал, что сисько-бар — это не его. Я, мать его, ненавидел своего отца. Всю мою жизнь он морочил мне голову. Он обращался со мной как с рабом. Я работал на него и на эту чертову юридическую фирму почти даром, а потом он жаловался, что я указываю слишком много часов.

— Затем деньги пропали со счёта условного депонирования. Оказывается, мой отец, знаменитый Джон Эббот, воровал деньги у своих клиентов. Внезапно ему понадобился кто-то, кто стал бы козлом отпущения вместо него. Внезапно всё это превратилось в «сынок», «мой мальчик» и «сядешь ли ты за меня в тюрьму». Я сказал ему, что возьму вину на себя, но ему придётся передать клуб мне. Я получил письменное подтверждение. Я признался в том, что взял деньги, был лишён лицензии и отсидел два года в тюрьме.

Стивен наклонился вперёд:

— Я был мягкотелым. Слабаком. Вы понятия не имеете, что это место сделало со мной. На что это было похоже. Это был ад. Я просидел в этой чёртовой клетке два года, избитый, изнасилованный, униженный, и продолжал думать: когда я выйду, у меня будет свой клуб. Это поддерживало меня. Я заживу как король, как только выйду на свободу. Вся выпивка, женщины и деньги, которых я желал, ждут меня.

Стивен резко рассмеялся:

— И вот я выхожу из тюрьмы и узнаю, что мой папаша перестроил это место и распродал его по частям. Видите ли, в документах, которые он подписал, была лазейка. Он не мог продать здание полностью, потому что я владел его частью, но он мог разделить его и продавать их до тех пор, пока не останется одна часть — моя. Один офис. Ублюдок. Я отдал ему два года своей жизни. Я разрушил свою карьеру из-за него, и он снова кинул меня.

Его глаза блеснули на свету. Он выглядел невменяемым. Он, должно быть, два года просидел за решёткой, и каждый день думал об этом тупом клубе. Предполагалось, что это будет его большой наградой, когда он выйдет на свободу, но его отец предал его. Вся его ненависть к отцу каким-то образом была связана с этим клубом. Теперь я поняла. Стивен должен был им обладать. Он бы сделал всё, чтобы заполучить «Грязный Мартини». Он причинил бы боль любому, убил бы любого, только чтобы войти в его двери.

— Я не мог дождаться смерти отца, — продолжал Стивен. — Я бы убил его много лет назад, если бы в завещании не было пункта, что если он умрёт насильственной смертью, я ничего не получу. Так что мне пришлось двигаться дальше и налаживать свою жизнь. Я сменил имя. У меня появился этот маленький невзрачный бизнес. Всё это время он был жив. Это была пытка, вот что это было. Я убивал его каждый день мысленно, у себя в голове.

Ладно, он — псих. Клинически невменяемый.

Стивен взмахом руки указал на стены:

— Ублюдок, наконец, сдох. У меня есть его «дворец». Я распродал всё, что у него было. От него не осталось и следа.

— Всё это мне понятно, — сказал Джим. — Не понятно, зачем ты отрубаешь себе пальцы.

— Теперь у них новая политика, — выдавил Стивен. — Используй или потеряй. Начиная с этого года, только действующие заведения, прошедшие проверку, получат лицензию на продажу спиртных напитков. В течение многих лет я давал им деньги, и у них не было с этим никаких проблем, и вдруг теперь они хотят осмотреть клуб. Мне нужно было избавиться от людей, иначе я пропустил бы свое окно. Разрешения и лицензия никогда не истекали, право собственности на здание никогда не прерывалось, поскольку я всё ещё владею его частью, и у меня хватало начального капитала, чтобы открыться через пару месяцев. Когда придёт время продления, я буду в шоколаде. Только эти ушлёпки мне ничего не продали. Я предложил им целое состояние за их убогие комнатушки, а они отказались.

— Ты убиваешь людей, чтобы открыть стрип-клуб, — сказала я. — Тебе не кажется, что это слишком?

Он посмотрел на меня. Как будто смотришь в глаза цыпленку. Там не было никакой разумной мысли. Он так сосредоточился на этом клубе, что это поглотило его.

— Ты знаешь, в чем твоя проблема? — спросил он. — Ты не знаешь, для чего нужен твой рот. После того, как я покончу с твоим парнем, я это исправлю.

Ну, здорово.

— Ты и с дочерью своей так разговариваешь?

— Разговаривал бы, будь она у меня, — сказал он.

Значит, это тоже враньё.

Стивен чиркнул спичкой и поджёг палец на тарелке:

— Давайте посмотрим, чего вы боитесь. Побеждает тот, у кого самый сильный страх. Удачи, голубки.

Тьма закрутилась тугим узлом у противоположной стены, беспорядочные завитки хаоса, пронизанные полосами яростного красного, выплюнули оборотня в боевом обличии. Он был восьми футов ростом. Чудовищные мышцы бугрились по всему телу, часть из них была покрыта золотистым мехом с черными розетками, а остальная часть была покрыта тёмной человеческой кожей. Он выглядел так, словно