Рыба гниет с головы - Кирилл Казанцев

Антон открыл глаза и стал прислушиваться. Звук шел с другой стороны бугра. И он был единственный, а это говорило о грунтовой дороге, а отнюдь не о шоссе. Пружинисто вскочив на ноги, Антон заспешил вверх по склону. Точно, вот она, родимая! Кузовной «газон» неторопливо переваливался на ямах и ухабах. Его кузов был завален какими-то тюками, и, приглядевшись, он понял, что это тюки с бельем. Наверняка какой-нибудь пансионат. Нет, скорее всего, детский лагерь, из которого белье везут в стирку. В пансионатах обычно своя прачечная, а это какой-нибудь летний лагерь от какого-нибудь детского сада.

Пока он соображал, ноги сами спустили его по склону вниз. Какая разница, откуда и чья это машина, осадил Антон сам себя. Чего голову ломать? Есть она и есть, едет из леса к шоссе. И едет в город, но, может, это и к лучшему. Прячась за кустами, он пропустил машину мимо себя, а потом одним прыжком выскочил на дорогу позади кузова. Вряд ли водитель успел заметить что-нибудь. На таких ухабах он точно не заметит, что кто-то ухватился за задний борт и залез в кузов. Пусть его ищут возле прудов – это здорово, что они «уазик» там нашли, что он его в пруд не столкнул. Они там – он здесь. Отличный расклад.

Уже темнело, когда машина въехала в город. Антон успел отдохнуть и даже придумать, где и как ему провести ночь. Нужно как минимум еще и окончательно обсохнуть, и так влажной обувью и носками натер ноги. Он спрыгнул с машины, когда увидел сбоку от дороги возле спортивного комплекса выступающую из земли бетонную плиту, в которой виднелись четыре люка. И один люк был без крышки. А еще сбоку в землю входили две очень толстые трубы теплотрассы. Коллектор, тепло, большое пространство, хотя и не очень чистое. И главное, никто его там искать не будет. До рассвета вполне можно обсушиться, отдохнуть, а потом и за дела приниматься.

Антон спрыгнул как раз между уличными фонарями, где освещение было не таким ярким, и остановился у забора спортивного комплекса. Кажется, прохожих нет, машин мало. Окраина! Убедившись, что за ним никто не наблюдает, он подошел к люку без крышки, нагнулся и увидел, что скобы металлических ступеней на месте. Через несколько секунд он уже был внизу, разглядывая землю под ногами, там, куда попадал свет снаружи.

– Кто это? – хрипло проворчали в темноте и закашляли сразу тремя разными голосами. – Жора, ты, что ль? Че принес?

Теперь, особенно после услышанных слов, Антон понял, что тут, внизу, пахнет не просто пылью, мумифицированными крысами, но и еще другой живностью. Запах застарелой грязи, человеческих выделений. Вот это общество! Хотя в его положении бомжи даже как-то предпочтительнее, чем полиция. Особенно если учесть, что они ее не очень-то и жалуют, и можно использовать этот антагонизм в своих целях. Но воняли слишком сильно!

– Это не Жора, – ответил Антон в темноту, – это другой человек. Примете до утра в компанию, мужики?

– А меня что, не спрашивают? – тут же возмутился женский голос. То, что он женский, Антон понял только по смыслу сказанного.

– Да я всех спрашиваю, – подтвердил он свои добрые намерения. – Вы тут хозяева, а я гость.

Кто-то зажег спичку, и в глубине «пещеры» Антон увидел несколько щитов с рваными матрацами, уложенными прямо на трубах. На этих лежанках возились, как огромные крысы, четверо, чем-то напоминавшие людей. Он двинулся между трубами на свет спички. Свет быстро погас, но потом снова чиркнули, и зажегся другой огонек, кажется, какой-то самодельный масляный светильник. Фитилек страшно коптил и давал очень мало света, но все равно с ним было лучше.

Антон разглядел трех мужиков с одинаковой степенью небритости, одетых кто во что горазд. Один был в мятом грязном костюме. Антон вспомнил, что таких в этой среде раньше называли «бичи». «БИЧ» – бывший интеллигентный человек. Человек, который вышел из интеллигентной среды, который спился, опустился и частенько становился бродягой, потому что пропивал квартиру или его оттуда выгоняли родственники. Второй был в вытянувшемся и великоватом для него спортивном костюме. Третий – в фуфайке на голое тело. Женщина вставать не стала и смотрела на гостя со своего ложа. Под щекой у нее была подушка, а укрывалась она шерстяным одеялом. Разумеется, это было подушкой и одеялом в прошлом. В прошлой их – подушки и одеяла – жизни.

Здесь было тепло, даже душно. Когда Антон подошел ближе к лежанкам, то понял, что именно тут самое комфортное место в этом подземелье. От труб тепло поднималось вверх, а откуда-то сбоку неторопливо тянуло свежим воздухом, и дышать было немного полегче. Или он уже, как это называется в простонародье, принюхался, стал привыкать к запаху.

– Те че надо? – с завидной высокомерностью поинтересовалась женщина. – Дозу? Так мы дурью не балуемся. Или ты мент?

– Я – Робин Гуд, – развел руками Антон.

– Это что за работа такая? – не поняла женщина.

– За трубами, что ли, следишь? – присоединился к опросу второй, в фуфайке. – Сантехник?

– Робин Гуд! – многозначительно повторил для всех тот, что был в старом мятом костюме. – Благородный разбойник из средневековой Англии. Грабил богатых и все раздавал бедным.

– Че-че? – оживился третий бомж. – Че он нам принес?

– Ничего он, Коля, не принес, – назидательно поправил бомж в костюме. – В бегах он. От ментов прячется. Вот посему и пришел к нам – сирым и обиженным. Удел русской интеллигенции – беспрестанные гонения, ущемление права на свободомыслие и самовыражение. Советская власть ничем не отличается от монархического строя, все так же насилуя русскую интеллигенцию.

Антон присел на какой-то ящик и с интересом рассматривал компанию.

– Для тех, кто давно не был наверху, – вставил он, – сообщаю, что советская власть рухнула, и там, – показал пальцем вверх, – воцарилось царствие демократии и свободного предпринимательства.

– Ну и шел бы ты отсюда, раз воцарилось, – проворчал третий. – Выпить принес?

– Увы, – усмехнулся Антон, – могу поспособствовать только деньгами, и то в малом количестве. Как тут правильно оценили ситуацию и мой статус – в бегах я, и меня ищет полиция.

– Слышь, а ты не п… – недоверчиво буркнула женщина, – больно сладко поешь!

– Велеречив, – невнятно пробормотал интеллигент в костюме. Потом поднял грязный палец и процитировал, глядя на огонек светильника: – «Нестора всегда почитали искусным и велеречивым от всех Царей Греческих, ибо словеса сладкия текли из уст его яко источник меда».

Пришлось Антону чистосердечно рассказывать о себе. Он описал всю свою историю, начиная от ограбления в Екатеринбурге и кончая своим нападением на участковых и угоном полицейской машины. Естественно, умолчал лишь о том, что он сам – лейтенант полиции. Это нарушило бы начавшее формироваться удивительное чувство единения.

Дальше разговор пошел веселее. Особенно после того, как Антон выделил из своей наличности тысячу рублей в общий котел. Никто никуда и ни в какую торговую точку не побежал, потому что все нашлось на месте. Приличная бутылка водки была извлечена откуда-то из ниши в стене. На пододвинутом ящике под газетой оказалась закуска в виде куска колбасы, хлеба трех видов, початой банки консервов и множества овощей.