Девственница для тирана - Амалия Чейз

– Поболтаем немного, пивка выпьем. Не шарахайся ты так от меня. Не слопаю, – бьёт себя по жирному пузу, выпуская из пасти ехидный смешок. – Я не против компании, а ты?

– Извините, я лишь горничная, сотрудник отеля. Мне запрещено «дружить» с клиентами. Начальство узнает – выговор сделает. Ещё хуже – уволит.

Но он будто не слышит моих слов. Плюёт на них, надменно. Одним своим мерзким, подозрительным взглядом. Пьяным к тому же. Не нравится мне этот тип. Персонаж из сказки «Синяя борода», ну точно.

– Да ты знаешь, кто я? – брызжет слюной, напрочь теряя дружелюбие.

– Не знаю вас… Увы.

– Зак Сталкер!

Блин, что делать?

– Господин Зак, у меня сегодня много работы отойдите пожалуйста от двери, дайте мне пройти, – у меня начинается нервная лихорадка. Я вижу, каким диким взглядом он меня рассматривает. Особенно мои ноги и грудь.

– Детка, ты серьезно? Не знаешь кто я? – он почти плюётся от злости. – Музыкант. Рокер. Звезда, блять, «YouTube». Приехал на фан-встречу, буду петь завтра вечером и раскачивать со своей группой тусу в клубе «Malibu».

– Извините, мне пора. Я сделаю уборку, но чуть позже. Не буду вам мешать, – я робко делаю шаг вперёд, а он хоть бы что. Бородатый жиртрест не думает шевелиться. Я с ужасом замечаю, как в области паха мужчины появляется бугор, который натягивает махровую ткань отельного халата.

– Так, значит? Я бы дал тебе автограф. Бесплатно. Что скажешь? Иди ко мне, цыпа, – жирный урод манит меня пальцем. – Я с удовольствием распишусь на твоих сиськах!

– Отстаньте от меня! Вы меня пугаете! Я сейчас охрану вызову! – кричу я, пытаюсь нащупать в кармане формы телефон, но пальцы дрожат и не слушаются. Мне становится дурно, не до шуток. Похоже он и не шутит. Он пьян, может даже под дозой. Главное не паниковать, не горячиться. Но уже поздно. Зря я пригрозила утырку охраной. Я довела ненормального торчка до приступа.

– Ну, блять, ты даешь! Я ведь по-хорошему попросил!

Я не успеваю ничего сделать. Всё происходит как во время несчастного, непредвиденного случая. Как во время внезапной аварии, или удара, или падения. Ублюдок с ревом набрасывается на меня, сносит с ног, выбивая телефон из моих рук. Я падаю спиной на пол, кричу, извиваюсь, а он… он со всей силы бьёт меня ладонью по лицу. Голова запрокидывается на бок, по губам растекается что-то солёное и вязкое. Моя кровь.

Пьяная тварь! От него так сильно несёт перегаром, что охота вырвать.

– Нет! Нет, прошу вас! Н-е-е-т! Пустите! Помогите! – брыкаюсь. Тщетно. Здоровый, как слон, хрен опрокинешь. Проще грузовик вверх дном перевернуть, сем эту вонючую тушу.

– Заткнись! Отельная потаскуха! Сейчас я как следует выдеру твою жопу!

Бородатый, мерзкий ублюдок! Я извиваюсь как могу, но понимаю, что своими жалкими брыканиями и воплями делаю только хуже. Бородач хватает меня за волосы, тащит в сторону кровати. Больно. Очень-очень больно. Из глаз льются слёзы. Неужели, это конец? Он меня изнасилует? Или хуже… задушит. Но перед этим грязно поиздевается.

Он связывает меня. Ремнем – туго стягивает руки, а в рот засовывает галстук, чтобы не кричала, точнее перетягивает им мой рот. Сукин сын бросает меня на кровать, наваливается сверху. Но я всё равно верещу как резанная, сопротивляюсь до тех пор, пока дышу. Ушлёпок бьет меня по лицу дважды. Второй удар сильнее. Он меня дезориентирует. В ушах гул. Какой-то шум. Зрение плывёт, по телу разливается ядовитая боль. Я успеваю увидеть лишь то, как мерзавец сбрасывает с себя халат. Волосатый. И в татуировках. Он везде покрыт густой чёрной волоснёй, в паху тоже. Там сквозь курчавые заросли виднеется маленький, но толстый огрызок с большими тяжёлыми яйцами.

Боже, лучше пусть он убьёт меня, чем изнасилует. Ублюдок хватает меня за щиколотки, тянет на себя, срывает с меня трусики, широко разводит ноги, но я умудряюсь врезать ему пяткой по лицу.

– Пизда драная!

Гниль. Чудовище. Он рычит и звереет, в ответ он бьет меня кулаком в живот. Так сильно, что я сгибаюсь пополам и начинаю задыхаться. В глазах мелькает тьма. Он еще раз хватает меня за колени, широко разводит ноги, глумливо насмехается, болтая отвратительные гадости, но я ничего не могу разобрать. Я понимаю, сейчас мне будет в сотню раз больней. Я бы сама себя удушила, чтобы не мучиться, но у меня нет рук – они в плену кожаного ремня, который дерёт нежную кожу до ран.

Он собирается воткнуть в меня свой вялый огрызок, как вдруг… Что-то происходит, что-то не дает ему совершить преступление. Ублюдок отлетает от меня как резиновый мячик, который пнули. От души двинули по нему ногой. Я слышу удары. Глухие, жесткие. Свирепую брань. Как в боксерском клубе, на боях без правил. Обливаясь слезами, поскуливая от боли, я кое-как приподнимаюсь на кровати и вижу… Это… Дэниел? Но, как? Как он здесь оказался?

Он со всей силы лупит жирную тушу. То руками, то ногами. То одновременно.

Как зверь рвет его на куски, швыряет по всему номеру. Стокилограммовый мужик летает у него как мячик по всему периметру апартаментов, сбивая своей толстой тушей вещи, как шар, которым играют в боулинг. Кровь хлещет фонтаном, страшно смотреть. Вот-вот, и меня вырвет.

Слава богу, в номер врываются охранники, они оттаскивают его от бородатой мрази. Дэн мчится ко мне. Подхватывает на руки, сажает к себе на колени, крепко обнимает. Тепло. Полная безопасность. Я в безопасности. Ведь он такой сильный и могучий, мне больше нечего бояться. Я просто спала. Мне сон кошмарный приснился. Да, надо думать именно так. Чтобы быстрее побороть в себе нервный срыв.

– Детка… Сука!

Я молчу. Лишь вздрагиваю и трясусь, не могу успокоиться, никак.

– Тронул? Падла? Он… тронул тебя?

Я смотрю на него забитым взглядом, а он смотрит на мои ссадины – на разбитую, окровавленную губу и сатанеет ещё больше. Внутренне рвется на части, по глазам видно. Там огонь все дотла сжигает. Страшный. Он страшный, когда в гневе. Дьявол? Это еще мягко сказано. Хуже. Намного хуже.

– Ударил, – я всхлипываю, как же мне плохо! Истерика меня душит, я полностью растворяюсь в кошмарном аффекте. – Только ударил. Ты помешал.

Амелия

Дэниел подхватывает меня на руки, несет к выходу из номера. Я зажмуриваюсь, лихорадочно льну к мужскому телу, носом в него зарываюсь, ища спасения, чтобы не смотреть на тот хаос, который сейчас творится в номере. Боюсь кровь увидеть. Труп. Боюсь увидеть труп жирдяя и осознать, что из-за меня убили человека, пусть он и не человек вовсе, лишь с виду, и такая гниль недостойна вообще ходить по земле.

– Надо допросить пострадавшую! – кричит в спину охранник. Их несколько, судя по всему, они возятся с напавшим на меня недоноском, пытаются вернуть его в чувства. Один из охранников делает звонок в службу спасения.

– Иди нахер! – миллионер огрызается в ответ. – Что не видишь, в каком она состоянии? Никакого допроса! Эту тварь срочно под замок! А лучше в бетон закатайте.