Любовь-победительница - Барбара Доусон Смит

Ему не сиделось на месте, и он вышел из комнаты, еще не решив, куда направится дальше. Черт бы побрал его любопытство! Лучше сосредоточиться на предстоящем вечере. Скоро Мэри начнет переодеваться, чтобы успешно сыграть свою роль. Он заедет за ней и прикажет горничной превратить ее из ангела в шлюху, много повидавшую в своей нелегкой жизни.

После сегодняшнего вечера Мэри ему больше не понадобится. Она вернется туда, откуда явилась. А Адам отомстит за брата. Он увидит, как ее сестра болтается на виселице в Олд– Бейли.[4]

Проходя мимо кресла, Адам случайно заметил, что между спинкой и стеной виднеется что-то желтое. Нахмурившись, он нагнулся и вытащил сверток.

На ковер упала шляпка. Кроме того, он обнаружил две помятые накидки, и обе были ему знакомы: желтая с красной отделкой принадлежала Софи, а вторая, грязно-зеленого цвета, – Мэри.

Он мгновенно понял, что они здесь, в его доме.

И причина была только одна. Сирил.

Адам решительно покинул библиотеку и направился к ближайшей лестнице, перепрыгивая через две ступени. Ковер заглушал звук его шагов. Черт бы побрал эту религиозную упрямицу! Она и близко не должна подходить к его брату! Если Сирил очнется, он может принять Мэри за свою легкомысленную возлюбленную, заявит, что именно она стреляла в него, и тогда план Адама по поимке Джозефин провалится.

Когда он повернул за угол, оказалось, что все гораздо хуже, чем он представлял. К спальне Адама поспешно направлялась женщина.

Он нагнал ее буквально в двух шагах от двери.

– Мама, почему ты не отдыхаешь?

– Я должна навестить Сирила. – Элеонора Сент-Шелдон, в платье густо-бронзового цвета, с седыми волосами, уложенными в корону, выглядела истинной герцогиней. Но непоколебимое спокойствие сейчас изменило ей, и она нервно теребила кружевной воротник. – Я должна пойти к нему.

И застать там абсолютную копию Джозефин?

– Это не очень разумно в данный момент. Тебе нельзя утомляться. Пусть Сирилом занимаются врачи. – Адам говорил спокойно, стараясь увести ее от двери. – Я пошлю за тобой, если ему стало лучше.

– Ты не понимаешь, – простонала она. – Одна из служанок проходила мимо его спальни и услышала крик. О, мой дорогой мальчик, наверное, умер!

Она оттолкнула его и, прежде чем Адам успел сказать хоть слово, бросилась бежать, совершенно забыв о хороших манерах. Через мгновение она распахнула дверь – и тут же отпрянула назад, прижав руки к груди.

Адам, оказавшись в этот момент за ее спиной, услышал, как из затемненной спальни доносятся волшебные звуки женского пения. Необыкновенной красоты голос пел что-то нежное и убаюкивающее, напоминающее колыбельную песню. Но нет, это был один из псалмов. Что-то о Господе, надежде и небесной колеснице. Мэри.

Адам хотел немедленно положить этому конец – что эта девчонка себе позволяет! – но вскоре его сердце забилось от восторга. Она стояла на коленях у постели, словно ангел, сошедший на землю, ее руки были сжаты в молитве, лицо поднято к свету. И Адам невольно почувствовал, как воспарила его душа, охваченная желанием, и ему захотелось опуститься рядом с ней на колени и, затаив дыхание, внимать ее пению.

В этот момент невероятного восторга он почувствовал, что жаждет ее. Жаждет не просто мимолетного наслаждения ее телом. Нет, он хочет видеть ее улыбку, хочет знать все ее радости и печали. Он хотел завладеть ее сердцем.

Адам вздрогнул, как будто его внезапно разбудили, когда его мать ворвалась в спальню с криками:

– Потаскуха! Убийца! Ты пришла, чтобы прикончить моего сына?

Мэри замолчала на полуслове и, повернувшись, испуганно посмотрела на герцогиню.

– Прошу вас, я ничего не делала, только молилась…

– Отойди от него! Немедленно!

Мэри поспешно встала, едва не запутавшись в подоле платья, отскочила к изножию кровати и ухватилась за столбик полога. Ее нежные груди вздымались, их полушария, словно спелые персики, виднелись в вырезе золотистого платья.

Герцогиня склонилась над Сирилом и дрожащей рукой коснулась его лба, щек.

– Слава Богу, он жив.

Адам обнял мать за плечи.

– Мама, пойдем. Дай мне самому во всем разобраться.

– Нет, я не позволю обращаться со мной, как с инвалидом. – Она, казалось, обрела силу и, расправив плечи, устремилась к Мэри: – Как ты посмела пробраться в мой дом! Адам, прикажи послать за полицией. Эта потаскуха не должна ускользнуть от возмездия.

Мэри стояла широко раскрыв глаза, словно загнанная в угол голубка. На ее лице читался страх и, как это ни странно, сострадание.

– Прошу прощения, – прошептала она, – я совсем не хотела причинить вам боль.

При виде яростно сжатых губ матери Адам понял, что единственный выход – сказать правду.

– Она не Джозефин Шеппард, мама! Это ее сестра Мэри. Они – близнецы.

Герцогиня, резко обернувшись, воззрилась на него.

– Это ложь! Две женщины не могут быть так похожи.

– Они не абсолютно похожи. Посмотри на родинку с правой стороны ее рта. У Джозефин такая родинка слева.

Его мать гневно уставилась на Мэри. Пылавший в камине огонь нагрел комнату так, что в ней нечем было дышать. Пот струйкой стекал по шее Адама как напоминание о том, что врач велел держать Сирила в тепле, опасаясь его простуды.

– Адам прав, мама. – Софи вышла из тени с другой стороны кровати. – Ее действительно зовут Мэри. Она очень мила и застенчива, и у нее прекрасные манеры.

Адам чуть не застонал. Он так увлекся Мэри, что совершенно забыл о сестре.

– Софрония? – с упреком произнесла герцогиня. – А откуда ты можешь знать эту… эту простолюдинку?

Софи вызывающе вздернула подбородок.

– Я только вчера познакомилась с Мэри, совершенно случайно. И она очень достойный человек. Адам может все тебе рассказать о ней.

Герцогиня одарила его надменным взглядом.

– Я жду твоих объяснений.

Адам скорее солгал бы Всевышнему, нежели герцогине Сент-Шелдон. Но сейчас вынужден был солгать:

– Мэри Шеппард приехала, чтобы найти сестру. Я сказал ей, что если сыщики с Боу-стрит не могут найти Джозефин Шеппард, то чем могу помочь я? Мисс Шеппард очень просила разрешить ей помолиться у постели Сирила. Я не увидел никакого вреда в ее просьбе. Софи любезно согласилась сопровождать ее.

Софи сверкнула благодарной улыбкой, но тут же вновь стала серьезной.

– Ты с ума сошел? – поинтересовалась его мать обманчиво тихим голосом. – Моя дочь не может сопровождать всякую шваль. Это подорвет ее репутацию.