Влада. Восход Темных - Саша Готти

тебя на физии просвечивает штамп из Мухосранска. С Алексом тебе ловить нечего.

– Варя, да как ты можешь?! – ужаснулась Настя. – Так грубо…

– Это нормально для фурии, – спокойно сказала Соня. – Угостить ядовитой оплеухой парня, которого так ждала из Тьмы, а потом психовать и ссориться с каждым встречным. Кстати, если ты здесь на штрафных работах, то тебя касается всеобщая чистка картошки, начало через час.

– Не ждала я его, – проворчала Варя. – Еще одна стерва в тайном мире, и даже не нечисть. И все же твоя слабина – это Алмур. Будем знать, куда целиться. Кстати, меня зовут Варвара Мстиславовна.

Фурия пинком отправила чемодан в свое новое пристанище, с треском захлопнув за собой дверь.

Оказавшись в комнате, Варя первым делом развернула рулоны бумаг, оказавшиеся плакатами с Димкой Ацким. Такими сувенирами промышлял концерн предприимчивых домовых Клоповых, которые заработали целое состояние на сувенирах с изображениями братьев Мурановых, Егора Бертилова и даже Влады Огневой, портреты которой особенно охотно раскупали вампиры.

Забравшись на стул прямо в грязных ботинках, фурия вытащила изо рта жвачку и принялась пришпиливать плакаты к стене, уже предвкушая, в каких местах у бумажного Димки будут прожженные дыры от ее плевков.

Продолжая подметать, переживала сказанные слова и Соня.

– Занозу от веника поставила, пойду вытащу, – буркнула она, заметив, как вдруг расплылись перед глазами пестрые кафельные плитки кухонного пола, и быстрым шагом бросилась в свою комнату.

С момента их встречи с Алексом и последующего жестокого разговора она даже ни разу не расплакалась. Слез просто не было – Соня окаменела, и будто бы жила и что-то делала на автомате, продолжая говорить, писать отчеты и даже улыбаться, словно с ней ничего не произошло. И только прошедшей ночью до утра лежала без сна, глядя в потолок и пытаясь понять, в чем могла совершить ошибку. А вот сейчас фурия сказала то, в чем она боялась себе признаться.

«Чтобы такой, как он, влюбился, нужно быть шикарной московской ведьмой, с копной золотых волос, и гонять на спортивной машине, – горько подумалось Соне. – А если ты самая обычная, выросла в Рыбинске и самые заветные тайны у тебя – старая открытка с Невским проспектом да история с лужей, вампиру это интересно только на одну ночь…»

При воспоминании об Алексе нервы все-таки сдали, и Соня не выдержала: сгребла лежащие в шкафу теплые свитера и зарылась в них лицом, позволив себе разрыдаться. Если плачешь в три шерстяных свитера сразу, не услышат никакие фурии через стену.

Когда Соня смогла успокоиться и вернулась в кухню, там тем временем уже в полную силу шли штрафные работы. Сидя за столом, накрытым клеенкой с радостными желтыми ромашками, Настя с Варей боролись с горой картошки, предназначенной для всего общежития. Точнее, Настя боролась в одиночестве, а фурия филонила, уже минут десять изображая депрессию и полную неспособность к домашнему хозяйству в любом виде. Настя при этом сохраняла выражение лица опытного психолога, который столкнулся с интереснейшим случаем в своей практике.

– У фурий в юности, как у вампиров в восемнадцать, начинается некое перерождение, можно назвать это обострением ядовитости, – увещевала Настя, поглядывая на кислую физиономию Синициной. – Но оно не привязано к возрасту, как у вампиров, а начинается с первой несчастной любви. Если бы ты полюбила человека, то думаю, что все было бы легче. Но Дима Ацкий – один из самых легкомысленных парней тайного мира, и, конечно, он стал триггером для тебя…

Варя, слушая это, выцарапывала когтем на очищенной картофелине смайлик и с интересом наблюдала, как он шипит и пузырится.

– Скажи, Нечаева, – проникновенно спросила фурия, – когда тебе исполнится двадцать пять и твой ненаглядный Герочка Готти скажет тебе – прощай, я крутой вампир, и ты мне такая старая больше не нужна… стрессовать сильно будешь?

– Гера мне такого не скажет. – Настя побледнела. – Мы с ним навсегда вместе. Когда мне исполнится двадцать четыре – он обратит меня, только законным способом.

– Законным?! – Фурия язвительно захихикала. – Знаю-знаю. Это когда на балу Темнейшего наиболее приближенные и обласканные властью Мурановых вампиры из их свиты получают право обратить избранных людей? Но бал – это магический ритуал, который привязан к повелителю нечисти. А Темнейший, может быть, вообще на землю не вернется. Так что планы на будущее тебе придется строить без твоего Герочки.

Слова Вари дошли до Насти, и та замерла, тяжело дыша.

– Насть, спокойно, – вмешалась Соня, заметив, что Нечаева на грани обморока. – Герка найдет способ, вот увидишь. Он тебя не бросит, вампиры очень привязчивые к первому человеку в их жизни, а ты именно первая. А ты, Варвара Мстиславовна, придержи язык!

– О-о! – вдохновилась фурия, потирая ладошки. – А вот и психологиня номер два подключилась для моего воспитания! У самой-то какая зареванная физия после того, как я про Алекса сказала. Две дурочки с мечтами о прекрасных и вечных вампирах, да вы обе смешны.

– Прекрати! – сорвалась вдруг Настя, у которой затряслись губы, а глаза заблестели от слез. – Ты невыносима, лучше бы в Носфероне оставалась, зачем ты сюда явилась?

– А-атлична, студентка психфака, – парировала Варя. – Ты подсчитай лучше, сколько дней осталось до твоего двадцатипятилетия, Нечаева! Не так уж много времени…

Соня, спокойно встав из-за стола, взяла кастрюлю и плеснула фурии в физиономию холодной водой вместе с картофельными очистками. Варя от неожиданности застыла, вытаращив глаза, пока с ее кудрявых волос капала вода.

– Я больше года работаю в медпункте для нечисти, – спокойно произнесла Соня в наступившей тишине. – Среди методов усмирения фурий с приступом ядовитости самый действенный – искупать в растворе картофельного крахмала. Начинается химическая реакция вроде гашения уксуса содой, и фурия теряет способность плюнуть ядом на пару часов.

Варя все еще не двигалась, выбирая, в кого ей плюнуть первым делом, как вдруг обнаружила, что действительно сделать этого не может, поэтому схватила очищенную картофелину и с воплем запустила ее в Соню. Та увернулась, и картофелина влетела в доску с расписанием дежурств по уборке общежития, которая с грохотом рухнула на пол.

Зато всегда улыбчивая и уравновешенная Настенька, которая так гордилась своей будущей профессией психолога, вдруг неожиданно для самой себя метнула ответную картофелину. Получив болезненный удар по носу, фурия схватилась за пустую кастрюлю и швырнула ее в сторону Нечаевой, но промахнулась – кастрюля улетела из кухни в коридор и загремела по полу.

– Ого, Мстиславовна, а с меткостью у тебя не очень, – заметила Соня, прислушиваясь к оглушительному грохоту из коридора, к которому добавился звон разбитого стекла.

– Можно просто Варя, – сдув прядь мокрых волос с