Мальчик, который упал на Землю - Кэти Летт

Никакого Дэйвида Аттенборо[49]не нужно, чтобы понять: нам необходимо срочно нарыть нового папу, дабы Мерлин выбросил из головы старого. Тем же вечером я оплатила регистрацию на сайте знакомств, который мне когда-то порекомендовала Фиби. За восемьдесят фунтов мне пообещали пять свиданий за два месяца. Результат мало отличался от похода к риелтору с запросом пристойного кирпичного особняка с тремя спальнями в тихом районе, на который предлагают только загаженные ночлежки в полной разрухе по соседству с гомонливой скотобойней. Каждый день я просила шестифутового профессионально реализованного некурящего мужчину – и получала в ответ предложения от нетрудоустроенных никотиновых наркоманов пяти футов четырех дюймов ростом. Вскоре я крепко задумалась, отчего мне постоянно предлагают мужчин с наркозависимостью, пособием по безработице и/или тягой к строгим «госпожам». Мной овладела паника: может, только на такой калибр мужчин и может претендовать одинокая мать одесную от тридцатника?

Покончив с прополкой трансвеститов, некрофилов, славных малых со свастикой на пижамке, тайным бункером для любовных утех и точными данными, когда именно случится конец света, я усаживалась отвечать на письма. У вас есть дети? Что предпочитаете читать, делать, смотреть? Чем занимаетесь? Если человек не писал «псих-отшельник» в графе «Род занятий» налоговой декларации, я склонялась к раздумьям, стоит ли встреча того душераздирающего стыда, который готовилась пережить.

Правило интернет-знакомств простое: организовать встречу в публичном месте – так удобнее быстро слинять, если вместо эпиграфа тебе предложат что-нибудь вроде: «Глянь, это не заразное?» или «Я не просто саентолог, я еще и крем от генитальных бородавок продаю». Не упомнить, сколько раз я отлучалась припудрить нос – в другое кафе. Я никогда не встречалась ни с кем, пока не пришлют фотографию, и вот что скажу: мало кто из потенциальных Ромео хотя бы отдаленно напоминал свою паспортную карточку. На пивных этикетках я видала физиономии краше. Одно исключение – Боб, который оказался лучше своей фотографии. Боб был помельче Октавиана, но кряжист и с могучими руками, отороченными темным мехом. Его хрипловатый хохоток противоречил образу отличника, а меланхоличная физиономия источала ироническое добродушие. Наше свидание за кофе оказалось настолько успешным, что мы договорились встречаться. Вот так я и оказалась на амбарной вечеринке.

Потенциальный отец Мерлина № 2

Стоматолог

Амбарная вечеринка была назначена в Уимблдоне. Очевидно, Уимблдон – один к одному Дикий Запад, за вычетом языка, уровня солнечной радиации, климата, духа и дресс-кода. Мой холостяк № 2, сорокалетний ортодонт по имени Боб, был родом с Дикого Запада до той же степени, до какой Дикий Запад – родина огуречных сэндвичей, чая с молоком и коронационного цыпленка[50]. Даже в «стетсоне» и клетчатой рубашке он уместнее смотрелся бы в банке, чем в амбаре.

– Да и я-то не то чтоб ковбойка, хоть – ближние мои не дадут соврать – сама на дыбы встаю довольно часто. Ковбоев я знавала исключительно офисных – моего бывшего мужа, например.

– Как я рад, что ты сказала «бывшего», – подмигнул Боб.

Я подмигнула в ответ. Может, в ответ на такое я б и попону скинула.

– Увы, я умею только два танца, – предупредила я, – один вокруг шеста, второй – не вокруг.

– На амбарных вечеринках не нужно ничего уметь. Я танцую, а ты держишься за меня, – парировал он.

Так я и сделала – и мне все понравилось. Всякий раз, гарцуя друг мимо друга – то лицом, то наоборот, – мы продолжали словесный квикстеп.

– Амбарные пляски – такой турнир по потным шахматам, – пыхтела я, проскакивая в очередной проходке.

– Это как с несварением желудка – рефрен за рефреном, – ответил он при следующем танц-маневре.

– Равно как и музыка. Я все жду, когда уже наконец начнется мелодия, но вот, кхе, как-то нет...

– Ага, к тому же музыкант поет ртом – но через нос...

Я так давно не резвилась, что и забыла, как это здорово. К концу вечера я уже готова была метнуть лассо, примотать Боба к багажнику и приволочь добычу домой.

Но Боб, вдовец и примерный отец, пожелал сначала познакомить наших детей, а уж потом приступать ко всяким пододеяльным упражнениям. Я столько раз увиливала от этого знакомства, что Боб в конце концов явился ко мне на порог – с пиццей, бутылкой вина и двумя дочками-подростками. Трепеща, я представила Мерлина – посредством окулярного семафора умоляя его вести себя прилично.

Мерлин разместился, как сумел, в кухонном дверном проеме, несуразный, неуклюжий. Я смотрела на сына, напряженного, как бухгалтер на чаепитии в саду, с пришпаклеванной к лицу улыбкой, – он изо всех сил старался казаться нормальным, и меня затопило жалостью. Пока Боб представлял своих девочек, а потом вел милую болтовню об их школьных делах, я пронаблюдала, как Мерлин выбирает в своем «Ролодексе»[51]выражений лица сначала «заинтересован», потом «приятно удивлен». Лучистые глаза моего сына то и дело перехватывали мой взгляд – за подтверждением, все ли он делает правильно. Мерлин смеялся шуткам Боба, и я слала ему сигналы поддержки.

После пира с пиццей я предложила Мерлину показать девочкам сад и попрыгать на батуте, а сама упала Бобу в объятия. Мне чудилось: Боб настолько хорош в постели, что спинка его кровати должна быть оборудована подушками безопасности. Но едва мои слюнные железы перешли в режим «пуск», к нам ворвались девчонки.

Мы с Бобом отскочили друг от друга, будто нас коротнуло. Дочки что-то наперебой зашептали папе. Меня прошиб пот. Тут появился Мерлин и, продолжая вечер в духе гостеприимства и нормальности, изобразил улыбку, мучительную своей искренностью.

– Все в порядке? – спросила я наконец, зная наверняка, что нет.

Младшая девочка боролась со слезами и икотой, умоляла отвезти ее домой. Теперь я уже потела сильнее Пэрис Хилтон, разгадывающей судоку.

Боб отвел меня в сторону.

– Судя по всему, – сказал он сурово, – твой сын спросил у моих дочерей, сколько им лет. Когда они сказали, что им тринадцать и пятнадцать, он заметил, что у них, наверное, уже растут груди и, раз он тоже в пубертатном возрасте, в образовательных целях ему было бы полезно на них взглянуть.

Как же я мечтала, чтобы нам доставили что-нибудь вместо пиццы – например, смертоносный «макнаггет» доктора Кеворкяна. Я глянула на Мерлина. Цветные леденцы его глаз по-летнему озаряли все вокруг весельем, не замечая никакой драмы. Я хотела рассердиться на него, но шапчонка сидела на нем под таким нелепым и трогательным углом, что меня, как всегда, окатило ожесточенным приливом нежности.