Миссия доброй воли - Роман Караваев

Так кто же эти шестеро?.. Кто боец, кто интриган, кто созидатель?.. И нет ли среди них того, кто может говорить с его добычей, с драгоценным залогом великого будущего?..

Он проклял про себя тупоумных Ппуш, уничтожавших шуча, словно скот на бойне. Он знал многое, однако не все. Были бы пленные, он изучил бы их и выяснил секреты этой расы, даже если бы пришлось их резать и искать ответ в их кишках. Он сделал бы это сам, медленно и с удовольствием... Но торопливые Ппуш не предоставили ему такой возможности.

Шаххаш’пихи вернулся к раздумьям о двух чужаках, молодом и старом. Можно было бы продлить контакт и доискаться, в чем их дар, каковы их внутренняя сущность и умения... Жаль, что пришел Шихерен’баух! Соображает страж не очень быстро, но исполнителен и предан повелителю, так что расспрашивать шуча при нем не стоило. Определенно не стоило! Владыке Кшу не следует знать о мыслях его скромного слуги, чиновника Куршутбаима.

Ни о мыслях, ни об истинном его статусе, ни о пленнике на далекой планете Таханги’ту... Особенно о пленнике!

Понятие «род» не очень подходит для группы тэдов, объединенных родственными узами, – это скорее династия, включающая от пятидесяти тысяч до миллиона мужчин-нобилей и сотни тысяч – миллионы связанных с группой пасеша-простолюдинов. Наиболее древние и многочисленные Первые династии правят Харшабаим-Утарту и всей звездной империей хапторов. Единственный способ основать Новую династию – колонизация девственного мира. Такое происходило неоднократно, и теперь двумястами колониями управляют примерно четыреста пятьдесят династических групп. Принадлежность к определенной династии является предметом гордости для благородных хапторов. Они помнят всех своих предков и их подвиги; тот, кто не знает своей родословной, достоин, по их мнению, лишь презрения.

Саймон Игл. «Исследование социальной структуры общества хапторов», раздел «Династии»

Эрику снился сон. Снилось, будто идет он в ночном полумраке, под светом звезд и нескольких лун, шагает по горной долине, безжизненной и голой, но изумительно прекрасной. То был каменный сад, полный чудес, – тут и там высились источенные ветрами утесы, напоминавшие изысканное кружево, украшенные белоснежно-пенным кварцем, друзами хрусталя и аметистов, желтыми цитринами и топазами, кроваво-красной шпинелью и россыпями зеленых хризолитов. Были здесь и странные фигуры, похожие на птиц, цветы или зверей, были гранаты, халцедоны и яшма, пестрая, словно восточный ковер, был песок, то золотистый, то отливающий серебром. Все это сверкало, блестело и искрилось в лунном свете, отражая лучи мириадами граней. Волшебное место, сказочное зрелище!

Он был здесь не один – рядом шла женщина. Не красавица Илона Линдстрем, как вначале подумалось Эрику; спутница его сна выглядела миниатюрнее и стройнее, ее лицо скрывала вуаль, но он видел, как сияют под этой завесой ее чудные глаза. Он знал, что связывает его с этой женщиной – жалость, нежность, возможно, любовь – но, зная это, понимал, что она недосягаема. Самое сильное чувство не могло соединить их, связать так, как связывают супружеские узы – на долгие десятилетия, от первой встречи и до смерти. Мысль об этом отдавала печалью и тоской.

Но сейчас она была рядом, была с ним, и Эрик вел ее по сказочному саду, вел с оглядкой, ибо в окружающем сумраке таилась опасность. Какая, он не представлял, но решимость защитить свою спутницу переполняла его.

Что им угрожало? Он понял это, когда огромная фигура заступила путь – хаптор в темном одеянии, с лазером в когтистой лапе. Свет луны упал на его лицо, и Эрику почудилось, что перед ними Шаххаш’пихи, их защитник из Куршутбаима. Но теперь он не защищал, теперь он был врагом и готовился к нападению: раскрылась его широкая пасть, хаптор что-то рявкнул и протянул руку к спутнице Эрика. Она вскрикнула в ужасе и отшатнулась...

Сон отлетел. Открыв глаза, Эрик попытался его вспомнить, но подробности ускользали, растворялись, словно ночные тени под утренним солнцем. Где была та планета с каменным садом?.. Кто та женщина, пришедшая к нему во сне?.. Чего, угрожая оружием, требовал хаптор?.. И какое отношение это имеет к нему, к Эрику Тревельяну?..

Возможно, отец или Петр, старший брат, ответили бы на эти вопросы – они лучше знали генеалогию семьи и связанные с нею факты. Почти инстинктивно Эрик бросил ментальный призыв, надеясь, что брат услышит и откликнется. Отклик был, но очень слабый, почти неощутимый. Он не мог представить, что чувствует Петр; ему не удавалось проецировать связные мыслеобразы, так что скорее всего брат уловил лишь смутную картину: комната с предметами обстановки и распахнутое окно.

Встав с постели, Эрик натянул майку и шорты, сунул ноги в сандалии и призадумался, выбирая между завтраком и пробежкой к морю. Решил, что после тревожного сна стоит перекусить – тем более что в окно струился с внутреннего дворика аромат крепкого кофе. Его запасы были ограничены, пили кофе редко и по особым случаям, таким как сегодня – старшие члены миссии собирались с визитом к Шеггерену’ кшу. Переговоры и поднесение даров – ответственное мероприятие, и, очевидно, трое коллег хотели взбодриться. Что до Эрика, то он планировал поездку в город, в кабачок цартели, где надеялся встретить Ххешуша. Вчера Ххешуш был пьян и драчлив, но сегодня дела могли обернуться иначе – не исключалось, что он признает собрата по разуму и ремеслу. Судя по нищей одежонке и кличке, означавшей «Дырка в заднице», Ххешуш не процветал, а у Эрика, кроме блокнота с эскизами, имелись и другие аргументы в пользу крепкой дружбы – скажем, набитый платиной пенальчик.

Он вышел в коридор, где, перебирая паучьими лапками, маялся под дверью робот-уборщик. Запустив его в комнату, Эрик направился вниз, в холл с картиной морской охоты, и там нос к носу столкнулся с Шошиным. Военный атташе был при полном параде: темно-коричневый, шитый золотом мундир, за поясом – перчатки тонкой кожи, слева у бедра ножны с кортиком, справа – бластер в кобуре. Он с задумчивым видом брел в сторону кухни.

– Здравствуйте, Павел, – вежливо произнес Эрик. – Над чем размышляете?

Ответив воинским салютом, коммандер пояснил:

– Над протоколом вручения презента. Для Вардана и Ричарда дар тяжеловат, на меня свалили. Их дело – разговоры, а мое – так поднести, чтобы рука не дрогнула.

– Что за подарок? – Эрик округлил глаза. – Сундук с сокровищами?

– Нет. Историческая реликвия. – Шошин ухмыльнулся и добавил: – Вещь огромной культурной ценности.

– А можно... – начал заинтригованный Эрик.

– Нельзя. Запаковано и опечатано на Земле. Не будьте столь любопытны, юноша.

Миновав внутренний дворик, утопавший в зелени, они перешагнули порог кухни – или камбуза, как называл это помещение Петрович. Абалаков сидел здесь, угощался кофе с рогаликом и неторопливо, с самым серьезным видом, рассказывал Паку и Харгрейвсу, как вчера они с Эриком побили дюжину хапторов или, возможно, две – кто их считал, этих рогатых придурков! В самых драматических местах Петрович делал паузу, гладил сенсор кухонного автомата и, подхватив очередной рогалик, макал его в кофе и отправлял в рот. После этого его речи становились неразборчивы.