Точка контроля - Enigma_net

и шлепнула пачку документов на столик. После чего уютно расположилась в кресле, и принялась ждать, накручивая на палец прядь волос. Это означало, что решение принято, и самый простой вариант — с ним согласиться, подписав бумаги. Кира из чистого упрямства поспорила, выторговав себе стингер. С ее точки зрения, это было достаточной компенсацией за необходимость три года болтаться в бюро на птичьих правах, соблюдая уставы, протоколы, условия. Впрочем, подчиняться правилам федералов оказалось не так скучно, как ожидалось.

В участке она мило попрощалась с клыкастой негритянкой, пережидающей день в комнате без окон, и с полицейским патрулем. Рейф вывел ее за руку и, едва они сели в машину, принялся распекать. На третьей минуте этого монолога Кира подумала, что позвонить ему было ошибкой. Умения давить на совесть агент Камеро определенно не утратил. Слушая его аргументы, Кира невольно задумалась, почему это не трогало ее прежде.

— Что молчишь?! — Возмущение в его голосе солировало, но где-то под ним пряталось недоумение.

— Думаю.

— О чем?

— О том, что по закону жанра сейчас должен случиться бурный секс, — фыркнула Кира.

— Это твой новый способ флирта? — Рейф недобро сощурился. — Влипнуть в проблемы, посидеть в полиции, потрепать мне нервы, и все ради того, чтоб потом потрахаться? Зачем ты вообще на это кладбище поперлась? Сказал же — подожди!

— Я как-то не ожидала такой активности на кладбище. У нас к мертвым не предъявляют претензий, не важно какого они сорта.

— Где это у вас?

— Дома, — пожала плечами Кира. — За такое родственники руки бы в задницу затолкали, никакая полиция бы не помогла. Какой смысл гадить на могилах? В чем идея?

— Ты меня спрашиваешь? — Рейф выразительно кивнул на ее куртку.

— Я с ними столкнулась у ворот. Облили краской и убежали.

— Запомнила?

— Четверо высоких парней и две девчонки.

Рейф еще раз окинул ее очень выразительным взглядом.

— Ну, да. Рядом со мной все высокие, — согласилась она и, смутившись, заправила за ухо прядь волос. — Эти были очень высокие, как баскетболисты, все белые. Девицы в куртках студенческого братства Тета-Кси.

— А почему полиции не сказала?

— А почему я за них работу делать должна? — ощетинилась Кира.

— Не шипи, просто спросил. Что узнала?

— Что акриловая краска хорошо липнет. Как думаешь, куртка отстирается?

— По делу.

— Военных могил на Сен-Люк не много, найти их легко, так что зря твои коллеги в бумажках имена затирали. Там даже фотка есть на обелиске. Моего стрелка, если верить документам, среди них нет. Есть какой-то четвертый, который не умер, как ожидалось, а овампирился. За это могилу и изгадили, она объединенная.

Рейф нахмурился, на мгновение сделался каким-то измученным и темным. Горькая складка возле губ опустила их уголки вниз, глубокая морщина пролегла между бровей.

— Не складывается, — буркнул он мрачно.

— Складывается, — возразила Кира. — Что сделает морпех с клыками, если все военные и силовые структуры вампиров дискриминируют?

— Никто их не дискриминирует. Нашла ущемленцев! — мгновенно вспыхнул негодованием Рейф. — Можно жить как все.

— Если человек привык убивать, он не станет печь лимонные пироги и приглашать соседей на барбекю по воскресеньям. Он продолжит делать то, что умеет.

— Если человек привык убивать, он должен сидеть в камере.

Кира покосилась на федерала с сомнением, прикидывая, может ли он так сильно заблуждаться на ее счет, но это допущение проходило на фантастическое.

— Я не то, чтобы отстаиваю права вампиров, — протянула она вкрадчиво. — Но им тоже надо где-то жить и что-то есть. Когда ты в один момент лишаешься сразу всего, бывает трудно с этими задачами справиться, не замарав руки.

— Не понял. Ты кого выгораживаешь? — Рейф снова нахмурился. — У жизни есть правила. Даже у вампиров должны быть моральные стандарты.

— Поголодай пару месяцев, побираясь по помойкам в какой-нибудь жопе мира, потом обсудим моральные стандарты и правила, — резко посоветовала Кира. — Поехали.

В машине воцарилась пустая, напряженная тишина, похожая на предвестник мороза, ударяющего внезапно, ледяным молотом. Рейф недовольно сопел, хмурясь и морщась одновременно, но Кира старательно делала вид, что не замечает этого. Пялилась в боковое зеркало так, словно они уже ехали, и через несколько минут Рейф уступил. Завел двигатель и вырулил с парковки, вливаясь в плотный поток машин.

Мимо плыли такси, рассекая лужи шинами и разбрызгивая снежную кашу на тротуары. Тусклый, пасмурный свет стекал по ним разводами краски, превращался в водянистый серый, прилипал к темному асфальту. День за окном неумолимо скатывался в вечер, истрепанный как старый носовой платок, который жалко выкинуть и стыдно использовать. Погода играла сонату усталой обреченности, словно предрекала всем, кого застала на улицах, печальную участь. Изредка в тоскливом до минор мелькала внезапная звонкая нотка — желтый зонтик, пестрое пальто, яркая вывеска — но мрачная тональность замазывала их, как холст грязью…

…Моросил мелкий, противный дождь. Резкие порывы холодного ветра гоняли по улице бурые листья, не успевшие набрать влагу. Один из них прилип к голени и никак не хотел отстать, будто бездомный пёс искал тепла и защиты. Она медленно брела по скользкой брусчатке, оставляя на ней мутный кровавый след и желая дождя посильнее, чтобы смыл его. Штакетник впереди виделся слабым, но укрытием. Когда эхо, блуждающее на узкой улице, как в трубе, принесло стук подков, она не думая шарахнулась к забору, проломив хлипкие деревяшки, и упала в мягкую влажную кучу. Лошадь порысила мимо, не сбавляя хода, всадник не проявил ни малейшего интереса к шевелению в листве. От резких движений боль в боку разрослась. Левее забора, внутри темной массы дома, зажегся робкий огонек свечи. Скрипнула половица, дверь, ступенька. В тоскливый хор влился и ее собственный болезненный всхлип. Огонек приближался, покачиваясь, как звезда на небе, если смотреть на него из лодки, и вскоре остановился рядом. Осветил того, кто держал свечу. Она разглядела рясу, отсутствие оружия, сонное лицо. Батюшка, немолодой, упитанный, но осанистый, глядел сверху вниз, покачивая головой.

— Откуда чудо? — спросил, подавляя зевок.

Она обхватила ладонями голые плечи, скрывая грубые белые шрамы, змеями заползающие на них.

— Вижу, что не с праздника сбежала. Зовут-то как?

Она зажмурилась и затрясла головой, отказываясь называть то имя, которое дали в неволе. Позорно всхлипнула и сжалась в комок. Батюшка склонился и досадливо буркнул грубое слово в адрес османских хозяев, заметив кровь у нее на боку.

— Давай-ка в дом иди, приблуда. Старый я, на мартовском ветру кости морозить. — Он протянул руку и неожиданно крепко ухватил за предплечье, вынимая из кучи листьев. — А имя тебе, коли прежнее не по нраву, другое дам. Именины Киры Берийской сегодня…

…Светофор