Александр Македонский - Поль Фор

«Ведь в древности, — пишет Страбон (XI, 11, 3), — образ жизни и нравы согдийцев и бактрийцев почти не отличались от нравов кочевников… И если с наружной стороны стены, окружавшие столицу бактрийцев, имели опрятный вид, то внутри все было полно человеческих костей. По свидетельству Онесикрита (лично там присутствовавшего), Александр прекратил этот обычай». Однако этим не ограничивалась деятельность завоевателя, который пребывал в размышлениях о предстоящей ему войне против постоянно перемещавшегося с места на место населения и дерзкого и неуловимого военачальника, претендовавшего на роль лидера движения сопротивления великого народа. Спитамен, вождь согдийцев, привлек в войско всех скифских всадников, готовых предать разорению и грабежу города и деревни оседлых жителей. На своих проворных конях воины-скифы ездили по двое, внезапно по очереди соскакивая на землю и ломая весь ход кавалерийского сражения. Александру приходилось отказываться от выстроенных по всем правилам военного искусства сражений, увеличив число подвижных отрядов и еще на протяжении целого года сообразовывать свои действия с условиями партизанской войны.

В конце зимы 329/28 года отборный отряд под руководством самого царя овладел крепостью, в которой засел вождь повстанцев Ариамаз в Согдиане. Это Аварана, или «Крепость» поселения Байсунтау в 20 километрах к востоку от Дербента и приблизительно в 120 километрах к северу от Термеза. Греки переиначили персидское название в «Аорну» или «Аорнис», что буквально значит «лишенный птиц» (в том смысле, что они не могут туда долететь), и рассказывали, что Александр пообещал огромное вознаграждение «егерям» или «ползунам», которые заберутся на вершину. Утверждают, что именно здесь в числе пленников была дочь благородного Оксиарта Роксана, «Блистающая», которую царь через несколько месяцев сделал своей законной женой.

Армия, которая теперь была разделена на пять экспедиционных корпусов, провела лето в кампаниях в регионе Алайского хребта и в долине Зеравшана. Один отряд овладел Маргианским оазисом, нынешним Мары-на-Мургабе (прежде Мерв в Туркменистане), и окружил его шестью небольшими крепостями. Одна из них вскоре была названа Александрией Маргианой, а затем, при Антиохе I — Антиохией (Курций Руф, VII, 10, 15)38. В июле, после набега на Бактры, Спитамен перехватил летучий отряд Койна. Спитамен ускользнул на север Согдианы, где его обезглавили конники-массагеты. В высокогорной долине Вахша в 80 километрах от Душанбе, в конце лета Александр принял побежденного «Аварану хорийцев» Сисимитру, согдийского царька, известного тем, что он женился на собственной матери и та произвела от него на свет двух сыновей. Вслед за Сисимитрой к Александру потянулись другие местные вожди, и он теперь свободно мог устраивать большую охоту возле Алайского хребта, грандиозные пиры в Самарканде и празднества в Бактрах.

Именно в ходе этих осенних охот и попоек в окружении Александра произошли два события, имевшие тяжелые последствия. Чтобы побудить знать так называемых «дальних» сатрапий к покорности, царь мягко потребовал от греческих и македонских военачальников подать добрый пример и склониться перед Его Величеством. Несомненно, речь здесь шла не о том, чтобы бросаться на колени и биться лбом об землю. Надо было хотя бы склониться в поклоне и поднести руку ко лбу39. Однако Александру подчинились лишь самые раболепные. Чрезвычайно приверженная своим традициям естественности в поведении и равенству македонская знать, которую поддерживали сказители и мыслители из окружения царя, упорно отказывалась подчиниться. Бросаться ниц можно лишь пред богами. Во время одного пира в Самарканде опьяневший Клит высказал Александру все, что он думал о его самомнении и бахвальстве. Царь, который был пьян не менее Клита, пронзил его копьем.

Траур, в который погрузился царь, длился недолго. Но стоило ему снова приняться за охоту и попойки, как один из его «пажей», Гермолай ударом рогатины завалил секача, которого царь хотел одолеть в одиночку. Молодого человека подвергли публичной порке, отняли у него лошадь, и он решил отомстить. С шестью другими «пажами» он замыслил убийство Александра, однако на них поступил донос, они были схвачены и казнены. «…Немного позже в адресованном Антипатру письме (возможно, это был ежегодный отчет, отправлявшийся регенту Македонии) Александр обвиняет также и Каллисфена (философа и официального историка экспедиции), говоря: „Македоняне побили юнцов камнями, но что касается софиста, я накажу его сам, как и тех, кто его прислал (читай: Аристотеля, дядю Каллисфена) и кто в своих городах (в данном случае в Афинах) привечает злоумышляющих против меня“» (Плутарх «Александр», 55, 7). Каллисфен, про которого было известно, что он призывал «пажей» показать себя мужчинами, был схвачен и брошен в темницу в Зариаспе (то есть в Бактрах) в Бактриане (Страбон, XII, 2, 4), где и погиб от «вшивой болезни» семью месяцами спустя. Его смерть, как и убийство Клита, друга детства и благодетеля царя, вызвала у многих в окружении Александра неприязнь к царю.

Зимой 328/27 года Александр в соответствии с персидским обрядом женился в Бактрах на своей юной пленнице Роксане, дочери сатрапа Оксиарта. Он устраивал празднества, назначал сатрапов и наместников, деятельно готовясь к вторжению в Индию. Армия, потрепанная после двух лет тяжких сражений в Согдиане и Бактриане и вполовину поредевшая из-за основания двух Александрий и шести крепостей вдоль караванных троп, была укреплена за счет пополнений, пришедших из Европы и Малой Азии. Антипатр прислал из Греции 8 тысяч наемников, из которых было 600 кавалеристов и 7400 пехотинцев. С Балкан прибыли тысяча кавалеристов и 4 тысячи пехотинцев. Асандр, Неарх и сирийские наместники привели из Малой Азии тысячу кавалеристов и 8 тысяч пехотинцев.

Если к этому прибавить кавалерийские и пехотные части, пикинеров, лучников и копейщиков, навербованных в дальних сатрапиях, окажется, что Александра сопровождала толпа в 120 тысяч человек, военных и штатских. И вот в июле 327 года Александр отдал им приказ покинуть Александрию «Кавказскую» (близ Баграма), предав при этом огню всю бесполезную кладь. Следует отметить, что теперь в войске Александра было куда больше азиатов, чем европейцев, что Антипатр, возможно, по приказанию Александра не прислал ему чисто македонских подкреплений и что среди телохранителей царя, к величайшей досаде гетайров-македонян, присутствовали знатные согдийцы (Курций Руф, VII, 10, 9). Помимо 15 тысяч лошадей и традиционных вьючных животных в обозе имелись также буйволы, верблюды-дромадеры и слоны, тяжелые четырехколесные повозки перевозили приспособления для ведения осады и преодоления рек, и не исключено, что среди поклажи были даже разобранные корабли.

Если двигаться самым коротким путем, через перевал Каошан (высота 4800 м), Бактрию отделяют от Александрии, называемой «Кавказской» (к северу от Кабула), 400 километров. Дорога удлиняется до 600 километров, если обойти горный массив Гиндукуш с северо-востока — через Драпсаку (ныне Кундуз), перевал Хавак (всего только 3548 м) и долину Пандшера. Проходя по 15 километров в день (средняя величина, многократно проверенная во всех предыдущих кампаниях и считавшаяся нормой вплоть до изобретения железных дорог), вышедшие в путь весной 327 года колонны пришли к месту сбора кто через месяц, а кто и через полтора. Царь, который выступил первым, по кратчайшему пути, преодолел перепад в 2500 метров между Бактрией и перевалом за десять дней: это его новое свершение было отмечено хроникерами.