Бриллианты для невесты - Лорен Вайсбергер

— О, ничего особенного, — поспешила заметить Эмми. Они такие прелестные, правда? Хотя сейчас многие не хотят иметь детей, верно? И я даже не могу себе этого представить. Я, конечно, не имею в виду сегодняшний день, но точно знаю, что в какой-то момент захочу их, понимаешь?

Что-то в этом заявлении напомнило Полу про опоздание на некое не упомянутое ранее мероприятие.

— Да, думаю, понимаю. Послушай, Эмми, я действительно опаздываю на встречу с друзьями, — взглянул он на часы.

— Правда? Сейчас?

Была почти полночь, но казалось, будто четыре часа утра. Она здорово напилась, размякла и полнилась решимостью соблазнить Пола, как сексуально независимая и свободомыслящая женщина. Не важно, что в действительности ей хотелось просто продолжить их беседу наверху, где они заберутся под покрывало и будут до рассвета вести неспешный разговор и целоваться. Она положит голову ему на грудь, а он станет перебирать ее волосы, периодически приподнимая подбородок сильной рукой и сливаясь с ней в нежном поцелуе. Они будут смеяться глупым шуткам, делиться секретами и болтать обо всех любимых местах, надеясь, но еще не говоря — в конце концов, это их первая ночь, — что когда-нибудь посетят их вместе. Они проснутся поздним утром, и Пол скажет Эмми, как прелестно она выглядит сонная и растрепанная, и закажут завтрак в номер (слоеные круассаны, свежевыжатый апельсиновый сок, кофе с молоком и полную тарелку мясистых, сочных ягод), и продумают свои планы на…

— Эй, Эмми? — Пол накрыл ее руку своей. — Ты меня слышишь?

— Прости. Что ты сказал?

— Мне нужно идти. Я должен был встретиться с друзьями в десять, но… отвлекся. — От его лукавой улыбки у нее перехватило дыхание. — Я бы обязательно пригласил тебя… но вообще-то это день рождения моей бывшей, и я не уверен, что она придет в восторг, если я приведу… кого-то? Ты понимаешь?

Кинопроектор в голове Эмми резко остановился, изображение на экране, где они смеются, совершая набег на мини-бар в поисках вина, сменилось кадром, на котором она в одиночестве смотрит бесконечные сюжеты по Си-эн-эн, облаченная в дырявую серую футболку, и горстями кидает в рот огромные французские framboises[12].

Ей удалось изобразить улыбку.

— Да, да, да. Конечно! Я понимаю. Было бы странно и неразумно приходить с другой девушкой. Кроме того, начинает сказываться разница во времени… Боже, она наваливается на меня, как каменная плита. А у меня завтра утром ранняя встреча, поэтому я все равно не смогла бы пойти.

«Прекрати болтать! — одернула она себя. — Еще несколько секунд, и ты расскажешь ему про свою ужасную поросль в области бикини, которую дергала, пока не пошла кровь, и теперь там такой вид, будто у тебя герпес. А от этого кофе с вином немного крутит живот, и хотя ты крайне разочарована, что он бросает тебя сейчас, тем не менее радуешься предстоящему одиночеству. Немедленно прекрати болтать!»

Пол знаком попросил официанта принести счет.

— Нет, пожалуйста, позволь мне, — сказала Эмми, настойчиво потянувшись через крохотный столик.

Из динамиков у них за спиной лился ремикс песни Ширли Бассет, и Эмми вдруг с удивлением увидела, как все вокруг меняет очертания и плывет.

— Мне жаль оставлять тебя, но это мои старинные друзья и было бы бесконечно…

— Разумеется! Не переживай.

Она уже смирилась, что поднимется наверх одна. Мысль чтобы лечь с Полом в постель ради обещания, данного подругам, показалась ей смешной. Кого она обманывает? Это же совсем не в ее характере. Адриана с легкостью переспала бы с Полом. Но Эмми хотелось узнать кого-то, узнать во всех смыслах этого слова, и секс должен был стать естественным продолжением процесса, а не заменить его. И потом она здесь на целую неделю. Может, они встретятся завтра за ужином… Ой, постойте, завтра вечером у нее встреча. Что ж, тогда они выпьют как-нибудь в другой раз. Начнут, возможно, в отеле, поскольку это удобнее всего затем побродят по очаровательным улочкам с булыжными мостовыми и зайдут в настоящее парижское бистро для позднего ужина. Они проведут вместе несколько часов, может, даже поцелуются под одним из этих кованых уличных фонарей, создающих романтическое настроение, — нежным, разумеется, легким поцелуем без всяких языков и напора. Да, это было бы идеально.

Пол довел ее до крохотного лифта, втиснутого в темный, хоть глаз выколи, угол вестибюля, и посторонился, пропуская вышедшую из кабины необыкновенно красивую пару.

— Было приятно с тобой познакомиться, Эм. Эмми. Как тебя называют?

— И так, и так. Но ближайшие друзья всегда называют Эм, и мне это нравится.

Она озарила его обворожительной улыбкой.

— Ну… э… утром я уезжаю, поэтому, думаю, мы с тобой прощаемся.

— О, правда? Домой?

Эмми сообразила, что даже не знает, где он живет.

— К сожалению, пока не домой. Следующие два дня я проведу в Женеве, а затем в зависимости от обстоятельств, возможно, отправлюсь в Цюрих.

— Насыщенный график.

— Да, дорожное расписание бывает плотным. Но… э… что ж, было очень приятно с тобой познакомиться. — Он помолчал и улыбнулся. — Я это, кажется, уже говорил.

Эмми решила, что комок в горле образовался в результате сочетания предменструального синдрома, разницы во времени и слишком большого количества вина и не имеет никакого отношения к Полу. Тем не менее она боялась заплакать, если попытается заговорить, поэтому просто кивнула.

— Отдохни, хорошо? И не позволяй персоналу «Костеса» помыкать тобой. Обещаешь? Она снова кивнула.

Он приподнял ее лицо, и на секунду Эмми поверила, что он собирается ее поцеловать. Но он только посмотрел ей в глаза и опять улыбнулся. Потом чмокнул в щеку:

— Спокойной ночи, Эмми. Береги себя.

— Спокойной ночи, Пол. Ты тоже.

Она шагнула в лифт, и не успели двери закрыться, как Пол уже ушел.

— Жирная! Жирная! Жирная! — орала мерзкая птица.

Отис, как младенец, проснулся этим — субботним! — утром в пять сорок пять и не желал угомониться. Адриана попыталась убаюкать попугая, покормить, поиграть с ним и, наконец, запереть в ванной с выключенным светом, но маленькая крылатая бестия упорно продолжала вербальный обстрел.

— Большая девочка! Большая девочка! Большая девочка! — верещал попугай и вертел головой, как игрушечная собачка.

— А теперь слушай меня, маленький негодяй, — прошипела Адриана, почти касаясь губами металлических прутьев клетки. — Во мне много чего есть — отвратительного, ничтожного, — но только не жира. Ты меня понял?

Попугай наклонил голову набок, словно обдумывая вопрос, как будто бы даже кивнул, и удовлетворенная Адриана повернулась к двери. Но не успела переступить порог ванной, как птица крикнула — поспокойнее на этот раз, она могла бы поклясться: