Звездные войны. СССР против США - Антон Первушин

РЕВАНШ ВЕРНЕРА ФОН БРАУНА

Центральное разведывательное управление США внимательно следило не только за ракетной программой Советского Союза, но и за тем, какие космические проекты обсуждаются за "железным занавесом". Конечно, американцы не сомневались, что будут первыми в космосе, но их интересовали технические достижения соперников, чтобы оперативно реагировать на новые угрозы.

Пятого июля 1957 года директор ЦРУ Аллен Даллес направил в Министерство обороны доклад, в котором говорилось: "Информация, касающаяся времени запуска первого советского искусственного спутника Земли, отрывочна, и наши специалисты полагают, что ее пока еще недостаточно для утверждения с высокой вероятностью, когда именно спутник будет запущен. Однако недавно получены данные, что Александр Несмеянов, президент советской Академии наук, утверждал, будто "скоро, буквально в предстоящие несколько месяцев, Земля приобретет второй спутник". Другая информация, не столь точная, указывает, что СССР, вероятно, способен запустить спутник в 1957 году и, возможно, готовится сделать это в рамках МГГ. Разведывательное сообщество США оценивает, что в целях престижа и ввиду психологических факторов СССР будет стремиться стать первым в запуске спутника Земли. Русские любят театральность и могли бы выбрать день рождения Циолковского, чтобы осуществить такую операцию, особенно учитывая столетие со дня его рождения…"

Глава американской разведки в своей оценке оказался близок к реальности, однако запуск советского спутника все равно стал неожиданностью для США. Поначалу американская администрация отнеслась к сообщению о "Спутнике-1" спокойно, но потом начала поступать информация о колоссальном общественном резонансе. Тогда-то и вспомнили, что Дуайта Эйзенхауэра многажды предупреждали о пропагандистском значении такого события, но он каждый раз отмахивался. Президент попытался приглушить "эффект спутника" и даже призвал своих сотрудников не комментировать произошедшее. Он старался предотвратить появление интерпретации начинающегося освоения космоса как идеологического соревнования. И понятное дело, не преуспел.

Эйзенхауэра в те дни более всего интересовали международно-правовые аспекты события. "ПС-1" делал виток за витком, пролетая над территорией многих стран, а США внимательно следили за политической реакцией. Дипломатических демаршей и протестов в мире не последовало. Четыре дня спустя Эйзенхауэр решил обсудить этот примечательный факт с группой своих советников. Получалось, что возник прецедент: по умолчанию утвердилась та самая концепция "Свободные небеса", за которую американский президент ратовал в Женеве. Эйзенхауэр спросил у своих советников, существует ли возможность использовать космическое пространство для разведывательных целей. Заместитель министра обороны ответил, что у ВВС есть исследовательский проект в этой области, и в общем виде описал его. Высшее американское руководство утешилось тем, что уступка отдельной инициативы дает стратегические преимущества. Однако вскоре выяснилось, что не все так просто.

В США был человек, для которого запуск советского спутника стал личной трагедией. Немецкий конструктор Вернер фон Браун занимался конструированием баллистических ракет для американской армии, но продолжал мечтать о полетах к другим планетам. В начале 1950-х годов он опубликовал фантастическую повесть "Марсианский проект" ("Das Marsprojekt"), снабженную большим техническим приложением. В сентябре 1951 года Британское межпланетное общество провело в Лондоне очередной Конгресс по астронавтике, и на нем фон Браун был избран почетным членом общества (а ведь после завершения обстрела Англии ракетами "А-4 / V-2" не прошло и пяти лет!). Немецкий конструктор не смог лично присутствовать на конгрессе, но представил доклад, в котором излагал свои соображения о запуске искусственного спутника как первом необходимом этапе космической экспансии. Затем в журнале "Collier’s" была опубликована серия иллюстрированных статей, посвященных проектам Вернера фон Брауна по освоению Солнечной системы. В 1954 году знаменитый мультипликатор Уолт Дисней пригласил немецкого конструктора стать консультантом короткометражных фильмов, популяризирующих космическую экспансию и грядущие достижения в этой области. В фильме "Человек в космосе" ("Man in space", 1955) популяризатор Вилли Лей, эмигрировавший из Германии в США еще до начала войны, излагал концепцию искусственного спутника Земли, причем главной его задачей называл получение научной информации для подготовки пилотируемого полета. За ним выступал и сам Вернер фон Браун, которого представили в качестве "ведущего конструктора ракетной техники" и который с моделями в руках рассказал о своем проекте отправки пилотируемого космоплана "XR-1" ("Икс-Р-1") на орбиту. Девятого марта 1955 года "Человека в космосе" посмотрело более 40 млн телезрителей. Говорят, что его копию заказал себе и президент Эйзенхауэр. С этого момента Вернер фон Браун стал публичной фигурой и в каком-то смысле олицетворением всей космической программы США.

До сих пор люди, знающие о космонавтике понаслышке, полагают, что именно он был чуть ли не директором НАСА и отвечал за все: от ракет до космических кораблей. Но это не так. Наоборот, к мнению фон Брауна долгое время не прислушивались, и ему оставалось с возрастающим отчаянием наблюдать, как США теряют инициативу в сфере освоения внеземного пространства. Несколько раз он пытался изменить ситуацию. В июне 1954 года группа фон Брауна предложила проект миниатюрного спутника "Orbiter" ("Орбитер") массой не более 2,3 кг без приборного оборудования, который доработанная ракета "Redstone" могла бы вывести в космос к середине 1956 года, на год опередив СССР. В пояснительной записке конструктор заявлял: "Создание искусственного спутника, сколь угодно маленького, было бы научным достижением огромной важности. Поскольку это проект, который при имеющемся опыте создания ракет может быть реализован за несколько лет, логично предположить, что и другие страны могут сделать то же самое. Если мы не успеем первыми, это нанесет удар по престижу США". Но немецкому конструктору не повезло — в августе 1955 года специальный комитет при помощнике министра обороны выбрал в качестве приоритетного проект спутника "Vanguard" ("Авангард"), предложенный Военно-морской исследовательской лабораторией. Интересно, что этот второй проект нацелен был прежде всего не на удовлетворение научного любопытства, а на создание прецедента "Свободы космоса" ("Freedom of Space"), который должен был открыть дорогу аппаратам военного назначения. Победа "военно-морского" спутника в конкурсе была обусловлена во многом тем обстоятельством, что представители заказчика прекрасно помнили о нацистском прошлом и военных преступлениях Вернера фон Брауна, и им не хотелось, чтобы первое космическое достижение США связывалось в дальнейшем с именем немецкого конструктора, ракеты которого разрушали Лондон.

В 1956 году Редстоунский арсенал, в котором трудилась команда Вернера фон Брауна, был реорганизован в Управление баллистических ракет армии США. В то время армия и ВВС включились в борьбу за право разработки баллистических ракет средней дальности "Jupiter" ("Юпитер") и "Thor" ("Тор"). Для летных испытаний с макетом боеголовки команда фон Брауна разработала трехступенчатую ракету "Jupiter-С", две верхние ступени которой собирались из твердотопливных двигателей "Sergeant" ("Сержант"), как и в проекте "Orbiter". В принципе, снабдив ракету еще одной небольшой ступенью, можно было надеяться достигнуть космической скорости. Однако такого разрешения фон Браун не получил. Двадцатого сентября 1956 года в первом же испытательном полете с мыса Канаверал ракета "Jupiter-С" установила рекорд, доставив макет боеголовки на высоту 1000 км при дальности 5311 км. Рассказывают, что перед пуском бригадному генералу Джону Медарису, возглавлявшему Управление баллистических ракет, было приказано лично удостовериться, что Вернер фон Браун втихаря не установил на ракету четвертую ступень со спутником. Испытания закончились в августе 1957 года; оставшиеся ракеты отправили на хранение, причем две из них поддерживались в боеготовом состоянии. Получается, что если бы американцы всерьез озаботились запуском спутника, невзирая на прошлое фон Брауна, то без особого напряжения сил могли бы осуществить его летом 1957 года — для этого в принципе все было готово! И легко представить, какие чувства испытал немецкий конструктор, у которого отобрали исторический приоритет.