Осмысление. Сила гуманитарного мышления в эпоху алгоритмов - Кристиан Мадсбьерг

«Годы наблюдения за рынками научили меня распознавать это, — говорил старший трейдер. — Но только Джордж Сорос показал, как делать крупные ставки, пусть и нехотя, на базе этого чувства. Наш выбор был основан не на аналитике, а на многолетнем опыте наблюдения за закономерностями рынка. Я никогда не смогу ни систематизировать это знание, ни даже просто объяснить. Но в итоге мы приобрели в несколько раз больше, чем до того потеряли».

Крис Канаван рассказал о своем самом глубоком опыте использования альтернативных способов познания, или «косвенных» данных. В 1997 году он оставил научную карьеру и устроился в Goldman Sachs. Мы[16] часто проводим время в этой компании на этаже операций на товарной бирже. Именно там Канаван начал ломать голову над некоторыми непреложными истинами своего мира. Среднестатистические сырьевые трейдеры занимались, например, золотом, нефтью, природным газом и палладием. И обычно были на три-пять лет старше коллег с этажа валютной биржи. Они также считались менее умными. Послужной список среднего сырьевого трейдера был куда скромнее, чем у коллеги с валютной биржи. В нем отсутствовали дипломы университетов — членов Лиги плюща и престижные стажировки. Но, несомненно, подразделение операций на товарной бирже было настоящим двигателем Goldman Sachs. Оно десятилетиями оставалось одним из самых прибыльных сырьевых бизнесов в данном направлении. Затем однажды летом ураган налетел на побережье Мексиканского залива и, сметая все на своем пути, устремился вглубь материка, в сторону Луизианы. Сырьевой рынок будто обезумел. И все же, несмотря на невероятную волатильность, трейдеры не просто продолжали работать. Они заключали свои лучшие сделки. Так почему эти ребята, объективно не самые умные, систематически заключали лучшие сделки?

«Последние два десятилетия они только и делали, что продавали нефть и продукты ее переработки. То есть все, что попадало на нефтеперерабатывающий завод и что покидало его стены, — рассказал Канаван. — Трейдеры были полностью в своей стихии. Ведь они могли без каких-либо особых поисков собрать необходимую информацию обо всех буровых установках на пути урагана. И не только. Они знали, какие нефтеперерабатывающие заводы в Мексиканском заливе и на побережье Атлантического океана эти установки обслуживали».

Канаван понял: ни один из трейдеров не работал по математическим моделям. Они по натуре не были счетоводами. Не искали лучшее равенство, которое позволило бы объективно разобраться в деятельности на рынке. Вместо этого трейдеры погрузились в движения рынков.

По мнению Канавана, любой из них мог бы сказать: «Я знаю, где все находится и куда движется. Поэтому могу вообразить, что произойдет дальше. Просто поскольку мне довелось увидеть ураган и его разворачивающиеся последствия. И в моих силах было схематично их наметить. А потом я почувствовал, как именно будут дальше двигаться цены на нефть и другие продукты. И мне удалось извлечь выгоду из этих предполагаемых изменений путем продажи соответствующих товаров».

Канаван следил за тем, как сырьевые трейдеры зарабатывали в один из наиболее волатильных периодов десятилетия. Их коллеги с валютной биржи в условиях нестабильности преуспевали благодаря совершенно другим методам. Ниже приведены некоторые его наблюдения.

«Главная идея заключалась в том, чтобы научить сообразительного 23-летнего выпускника немногим базовым математическим концепциям. В частности, о том, как устанавливаются курсы валют или — по крайней мере — как должны. Дальше ему потребуется несколько мощных моделей, чтобы производить достаточно быстрые вычисления. Человек может начать торговать и зарабатывать. При этом из-за природы рынка ему не нужно собирать узкоспециализированную и сложную для количественной оценки информацию.

Раньше я думал: эти молодые и самонадеянные парни уничтожат нефтяных трейдеров в любой момент». Но после урагана Канаван изменил свое мнение практически обо всем, что казалось ему известным.

«До этого момента я придерживался традиционных взглядов, так как имел степень доктора экономических наук и какое-то время вращался в академических кругах. Я думал, что хороший трейдер должен найти лучшую модель, чем другие. С моей точки зрения, вся работа заключалась в изобретении, улучшении и оттачивании очередной сложной статистической техники, призванной сделать эту модель эффективнее.

После урагана я понял: со всеми своими навыками такой валютный трейдер столбенел в ту минуту, когда происходило что-то неожиданное. Мелькнула мысль: нужно полностью пересмотреть свое понятие хорошего трейдера.

Очень скоро мы придем к тому, что вся количественная информация будет обрабатываться участниками рынка одновременно и мгновенно. Все, что для этого нужно, — более быстрый оптоволоконный кабель, больше памяти и модели. Последние являются чьей-то собственностью в течение полутора суток. Затем каждый может использовать их. В этот момент что отличает систематически хорошего трейдера от неизменно плохого?»

Попробуем предсказывать события с декартовской позиции, когда рынок рассматривается полностью рациональным. Все трейдеры начнут подкидывать монетку. Никто не будет превосходить остальных. Прогноз Канавана выглядит иначе. Он считает, что даже при полной прозрачности некоторые трейдеры по-прежнему обойдут других. Кому-то суждено достигать выдающихся результатов вновь и вновь. В своей работе они будут исходить из реальной жизни. То есть станут собирать и синтезировать данные, насыщенные искудные. Они будут черпать идеи из вариантов понимания культуры, каждый из которых неразрывно связан с реалиями отдельной ситуации. В конце концов, человеческий интеллект в его лучшем проявлении никогда не сведется к бросанию монеты.

В следующей главе мы рассмотрим, где можно найти наиболее важные насыщенные данные. Исследование культуры требует методологии, признающей все сложные взаимозависимости нашего мира. Время оставить обещания ложных абстракций и с головой окунуться в богатую реальность. А начнем мы с абрикосового коктейля.

По легенде, в 1933 году Жан-Поль Сартр, Симона де Бовуар и их друг и коллега Раймон Арон сидели в кафе на бульваре Монпарнас. Арон только что вернулся из Германии. Там он побывал на лекции Эдмунда Гуссерля. А теперь рассказывал друзьям, как немецкий мыслитель искал способы вернуть богатство повседневной жизни в философские исследования. Учение Гуссерля — феноменология — было связано с устранением абстракций интеллектуального дискурса из объектов и опыта. Немецкий философ заклинал слушателей возвращать внимание «назад, к самим вещам». Сартр и Бовуар горячо заинтересовались новым направлением и попросили объяснить подробнее. Арон поднял бокал с абрикосовым коктейлем. И описал феноменологию как философское осмысление вещей столь же обычных, как этот напиток. Она не позволяет исследователю увязнуть в разных представлениях о сознании и роли «мышления» в бытии. Напротив, предлагает описывать то, как феномены представлены в нашем повседневном опыте. Гуссерль убеждал слушателей вынести за скобки на тот момент главный философский вопрос «Существует ли на самом деле абрикосовый коктейль?», а вместо этого сконцентрироваться на объектах, как они нам в действительности являются.