Игра с опасной бритвой - Вячеслав Жуков

Внезапная смерть рыжего так подействовала на Кристину, что она просидела бы с трубкой возле уха и час, точно окаменевшая, если бы не этот звонок в дверь.

Кристина вздрогнула и обернулась к двери.

«Не подходить? Может, кто-то ошибся дверью? И позвонил ли вообще? Уж слишком какой-то не такой этот звонок».

Она тихонечко подкралась, посмотрела в «глазок». Увидела Валентина.

«Фу ты, черт!» – прямо от сердца отлегло.

Она отперла дверь.

– Валентин, как ты меня напугал.

Он улыбнулся и вошел.

– Ты одна дома? – задал какой-то странный вопрос.

Кристина даже удивилась:

– А с кем мне быть?

Он пожал плечами.

– Ну не знаю. Такие красивые девушки не бывают одинокими.

– Скажешь тоже, – отмахнулась Кристина. – Бывают. И еще как.

Он подошел, поцеловал ее в губы, потом долго смотрел в глаза.

– А почему мы такие грустные? Что произошло на этот раз?

Кристина хотела улыбнуться, сказать, что все нормально, а сказала другое:

– Ты знаешь, я сейчас позвонила своему знакомому. И мне ответили, что он умер. А ведь он такой молодой. Он должен жить. Это неправильно, что молодые умирают.

Валентин наклонился и поцеловал Кристину в щеку, по которой уже бежала большая прозрачная слезинка.

– Ты слишком эмоциональна. Тебе надо успокоиться. Знаешь что…

Кристина посмотрела ему в глаза.

В глубине его серых холодных глаз что-то блестело. Будто огоньки. Маленькие и очень далекие. Но они светятся, и она их видит. И пугается.

«Странно», – подумала она и спросила:

– Что?

– …Я приглашаю тебя к себе. Мы приятно проведем время. Обещаю, скучать не будешь.

Кристина капризно наморщила лобик.

– Но мне совсем не хочется ехать к тебе. Давай останемся у меня.

– У тебя будет чудесный вечер. Уж ты мне верь. Шампанское. Ужин при свечах.

Звучало романтично.

Кристина глянула в окно.

Маляры таскали ведра с краской.

– Но сейчас ведь день… – напомнила она.

Валентин рассмеялся:

– Ну пускай это будет обед…

– А свечи? Ты же обещал при свечах, – не сдавалась Кристина.

Он обнял ее, но улыбнулся холодно.

– Свечи я тебе гарантирую, милая, – пообещал он и поцеловал ее в губы.

Но поцелуй получился недолгим.

Кристина вырвалась, облизывая нижнюю губу. Ее симпатичное личико сделалось хмурым. На нем появилось выражение боли.

– Ты что? – Она удивилась его необузданному желанию. Показалось, он нарочно прикусил ей губу, чтобы она почувствовала боль.

– Ты прикусил мне губу, – сказала Кристина, чувствуя во рту солоноватый привкус крови.

– Извини, пожалуйста. Увлекся. Так получилось, – объяснил он.

– Если ты и в постели будешь так увлекаться…

– Не буду. Честное слово, – он приложил обе руки к груди.

Кристина пошла в ванную переодеться. А Валентин, разместившись в кресле, листал журнал мод. Увидев Кристину, вышедшую из ванной, ахнул.

– Ну ты и красавица. Представляю, сколько мужиков хотели бы тебя. Я обязательно напишу твой портрет. Ты заслуживаешь вечности.

Кристина, смеясь, потрепала его по волосам.

– Тоже мне Рембрандт. Рисуй свои театральные декорации.

– Смотрю, у вас маляры трудятся. В выходной день. Обычно людей в выходной не заставишь работать. Я когда входил к тебе, они глаза на меня таращили.

– Это шабашники какие-то. Говорят, хохлушки. Приехали подзаработать, вот и колупаются тут. Подъезд ремонтируют. Представляешь, даже по ночам работают. Грязь развели, не пройдешь.

– Но на меня они смотрели как-то подозрительно, – сказал на это Валентин, беря сумочку Кристины. Хотелось поухаживать за ней, и в этом Валентин отказать себе не мог.

Возле подъезда стояла его машина.

– Поедем на моей старушке, – предложил он. – Она хоть и выглядит не очень, но летает как ласточка.

Кристина критически осмотрела несколько потрепанную бежевую «двушку».

– Что-то не похоже.

Кристина и представить не могла, что на окраине Москвы еще есть такие захолустья.

И она спросила со скрытым беспокойством:

– Куда ты меня привез? Развалюхи какие-то.

– Здесь идет стройка, – объяснил Валентин, ловко ведя машину по изрытой дороге. – Почти все деревянные дома уже снесли. Остался только дом моей хозяйки и еще пара домов. Но в тех никто не живет. Жильцам дали квартиры в другом районе Москвы.

– Так ты что, скоро окажешься на улице? Ты ведь не прописан в этой развалюхе? Значит, и квартиру не получишь.

– Нет, не прописан, – ответил Валентин. Но ответил так, словно дальнейшее его проживание не вызывало беспокойства. – Куплю себе какую-нибудь однокомнатную халупу. – Он рассмеялся, как бы давая понять, что шутит.

Кристина оглянулась на новенькие девятиэтажки, ровными рядами подступающие сюда, и подумала, что скорее всего этот район будет неплохим, и хорошо, если б Валентин купил квартиру в каком-нибудь из этих белоснежных новеньких красавцев.

– А эта канава для чего? – спросила она, посмотрев в боковое окошко на глубоченную канаву, тянущуюся рядом с дорогой. Не слишком приятно ехать вот так. Чуть вильнул, и запросто можно свалиться в это творение человеческих рук трехметровой глубины.

– Кажется, тут будет трубопровод какой-то. Я точно сам не знаю, – ответил Валентин, не отвлекаясь от руля.

Здесь когда-то была улица. Остались только фундаменты деревянных домов и кое-где обломки бревен, искореженные гусеницами бульдозеров. Еще остались сады.

Этот год оказался урожайным на яблоки. Теперь они дозревали в бесхозных садах.

Машина остановилась возле старого деревянного дома, утопающего в зарослях вишенника.

Кристина сорвала несколько ягод, кинула в рот.

– Вот мое временное жилище, – показал Валентин на дом. – Конечно, не ахти какое. Но жить можно. А главное, тут спокойно. Правда, по утрам строители мешают, – кивнул он на стройплощадку через дорогу.

От дома до стройплощадки было метров сто пятьдесят.

За деревянным забором стояли вагончики, экскаваторы, бульдозеры и несколько тяжелых машин. Тут же на рельсах – наполовину собранный башенный кран.

И, глядя на все это, Кристина подумала, что, говоря о спокойствии, Валентин явно приукрашивает. Какое тут может быть спокойствие, когда все эти железные агрегаты работают.