Бойня титанов - Гай Хейли

Две трети кораблей направлялись к поверхности спутника, зато остальные нацелились на кольца обитаемых и промышленных объектов. К позиции Харртека.

Охотники, похоже, атаковали в полную силу. Пульс Терента участился, выдавая его волнение.

Одному из десантных транспортников досталось не меньше дюжины снарядов. За космолетом протянулся огненный хвост, и он стал падать, нарушив строй. Орудия оборонительных батарей Нового Механикума, вращающихся по орбите спутника, видя состояние корабля, тоже нацелились на него, желая сбить. Посадочный модуль внезапно попал в паутину поражающего света. На корпусе возникли и стали распространяться яркие пятна раскаленного металла. Оболочка плавилась, и лучи, проникая внутрь, вырывались с противоположной стороны вместе с фонтанами обломков. Двигатели вывалились из корпуса, а сам корабль накренился, выбрасывая струи пламени, и наконец развалился, не дойдя до поверхности Иридия нескольких сотен километров.

Поврежденные титаны посыпались наружу, словно рыбаки из перевернувшейся лодки. Их колоссальные размеры изменили восприятие всей сцены. Губы Харртека изогнулись под щитком, поднимающимся с нагрудника. Как жаль, что он не может сразиться со всеми ними, чтобы доказать превосходство своего легиона. Но и без всяких тактических доктрин Терент понимал, что желательно сбивать врагов еще до того, как они достигнут поля боя.

За Имперскими Охотниками наблюдал только он. В ухе у него завизжало вокс-донесение, рассекшее единение с «Нунцио Долорес» подобно кинжалу, режущему плоть.

— Принцепс-майорис Харртек, Четвертая и Двенадцатая манипулы Легио Фуреанс предлагают поддержку.

— Поддержка отклонена, — произнес Харртек.

Он воспользовался человеческим голосом. Челюсти показались ему до смешного маленькими и будто отстоящими от него на некотором расстоянии. На мгновение вырванный из священного единения с богомашиной сообщением, поступившим от Тигриных Глаз, в этот краткий момент Терент ощутил, что в нем живут не одно, а два создания. Человеческая сущность виделась ему раковой опухолью на чистом металле «Полководца». Напоминание о его собственной хрупкости вызвало тошноту.

— «Охотники» наши. — Харртек выдержал паузу. — Четвертая манипула Фуреанс, с этого момента и вплоть до особого распоряжения я требую пользоваться исключительно прямой телепатической линией передачи информационных импульсов. — Он подумал, не пощадить ли их гордость небольшой ложью, но честь требовала правдивости. — Вокс суть орудие низших существ. Хвала Машине и хвала богу войны.

Он разорвал связь, не дожидаясь ответа. Губы плотно сжались. С этого мгновения он будет общаться только через устройства машины, как и надлежит делать. Ничто не должно отвлекать его от манифольда.

приказал Харртек.

Ораториус повиновался без слов. От него и не требовалось ни ответа, ни тем более каких-либо комментариев. Единение с «Нунцио Долорес» восстановилось, и сквозь разум Харртека хлынул благословенный поток данных, милосердно избавленный от досадных погрешностей человеческой речи.

Восприятие «Нунцио Долорес» вытеснило собственные чувства Терента, но тем не менее он смутно ощущал целлу вокруг себя и людей, с которыми делил это пространство. Рулевой, штурман, сенсориус, ораториус, максимус — всех он знал только по их статусу; Харртек никогда не запоминал их имен, это в Легио Вульпа не было принято. Он даже не знал точно их половой принадлежности. Богомашина «Нунцио Долорес» была титаном класса «Полководец», и управление ею требовало от принцепса полной концентрации внимания. Имена только мешали. Модераты представлялись ему лишь одетыми в шлемы телами, компонентами в организме, где главную роль играл разум Харртека. Он уделял им не больше внимания, чем своим ногтям. Они сохраняли способность самостоятельного мышления, но при объединении экипажа через манифольд их мысли оставались далеким размытым шумом. Терент чувствовал их сущности где-то внизу, где они трудились совместно с машинами, за которые отвечали.

Блок мыслеуправления осуществлял грандиозную связь с вышней силой. Душа Харртека сливалась с воплощением их бога, его разум захлестывала красная ревущая волна огненной сущности «Нунцио Долорес». Она билась в нем, стремясь освободиться от его воли, хотя, как это ни парадоксально, машина ничего не могла сделать без принцепса, соединявшего царства грубой материи и движущей силы. Харртек вынуждал ее повиноваться его воле, наслаждаясь своей властью, наблюдая за ее тщетным сопротивлением.

Погрузиться в машину значило окунуться в чистейшую ярость. Информационные блоки и нейронные затворы не позволяли модератам познать истинную сущность «Нунцио Долорес» и испытывать то, что чувствовал Харртек. Их можно было сравнить с ополченцами, укрывшимися за щитами, тогда как он был благородным рыцарем, мчавшимся впереди, чтобы поразить дракона одной только силой своей воли. А сила воли необходима, ведь что еще способно обуздать такое могучее существо, как богомашина? «Нунцио Долорес» был настоящим исполином, тридцатипятиметровым воплощением технологического мастерства, наглядным доказательством того, что пришло время человечества и что он владеет чрезвычайно сильными инструментами убеждения.

Его левый кулак метал мудрость древних, принимавшую обличье столбов разрушительного света, поскольку на этой руке была установлена пушка «Вулкан» класса «Беликоза», считающаяся лучшей в этой категории во всей Галактике. Техножрецы утверждали, что параметры и функции орудий такого образца из разных миров-кузниц не отличаются друг от друга, но они лгали. По мнению Харртека, священные служители машин нередко обманывали экипажи титанов. Орудие «Нунцио Долорес» в пять сотен тераватт безудержной ярости превосходило многие пушки. Но даже мощный плазменный реактор «Нунцио Долорес» мог обеспечить несколько выстрелов «Беликозы», после чего производительность падала. Это смертоносное оружие предназначалось для завершающих ударов.

Правая рука казалась грубоватой по сравнению со световой рапирой: она оканчивалась медвежьей лапой, изготовленной из пластали и утяжеленной ферромитом. Оружие не отличалось технологическим совершенством, но было не менее опасным, и Харртек предпочитал его откровенную жестокость дальнобойности «Беликозы». Силовой коготь типа «Ариох» применялся в ближнем бою. Его бронированные пальцы окутывали расщепляющие поля, а сверху монтировались два мегаболтера, стрелявшие разрывными самодвижущимися снарядами крупнее человеческого туловища. Эту клешню разработали для уничтожения врага в схватке лицом к лицу. Терент полагал, что давно умерший создатель титанов не предвидел, что его машины будут сражаться на расстоянии удара. В те времена они были просто стрелковыми платформами, но сам Харртек дистанционной дуэли энергетических орудий предпочитал драку. На малом расстоянии он чувствовал жизнь, скрежет металла под гигантскими пальцами, электрические импульсы атомов, раскалываемых расщепляющими полями. От таких ощущений его сердце трепетало. Больше всего ему нравились те моменты, когда титаны сходились визор к визору и он мог сквозь стекло окулюса заглянуть в глаза другого принцепса; он наслаждался теми редкими мгновениями, когда его противник понимал, что уже мертв, и это отражалось на его лице. Для Харртека не было лучших моментов, чем вид другого человека, сознающего свое поражение.