Реквием каравану PQ-17 - Валентин Пикуль

10 — На харьковском участке фронта немецко-фашистские войска начали наступление.

Германские власти в Праге объявили о полном уничтожении чешского поселка Лидице, вблизи Кладно, в качестве репрессии за убийство Гейдриха.

11 — Широкое наступление югославских партизан в Боснии.

14 — День Объединенных Наций. Народы всех стран, ведущих борьбу против агрессии, продемонстрировали свою солидарность. В Лондоне и Нью-Йорке состоялись торжественные шествия.

19 — Германские оккупанты отдали приказ о выселении французского населения с побережья Северной Франции.

20 — На Севастопольском фронте напряженность боев усилилась ввиду того, что немцы ввели в бой новые части.

Тобрук в Африке капитулировал; в плен немцами взято 25 тысяч британских войск.

23 — Совинформбюро констатирует провал расчетов германских империалистов на военно-политическую изоляцию СССР.

25 — Генерал Эйзенхауэр, командующий американскими войсками на европейском театре войны, прибыл в Англию.

26 — Воздушный налет 1000 английских самолетов на германский порт Бремен, английские потери — 52 самолета.

27 — В Москве подписано соглашение между СССР и Великобританией о финансировании поставок и другой военной помощи британского правительства советскому правительству…

* * *

Именно в этот день (27-й день июня) караван PQ-17 и должен был тронуться в рискованный путь. Сейчас эта скорбная дата уже принадлежит истории. Она достойна того, чтобы в летописи событий того времени ее заключали в траурную рамку.

Не меркнет проклятое солнце над горизонтом, затихло и море!

Такая погодка на руку врагу, только не нам… Для нас был бы хорош полный мрак, да еще штормяга! А здесь, в райской штилевой тишине, какая редко выпадает в этих широтах, не смей перископа высунуть… Однако позиция, есть позиция, и ее надо нести. И — несли.

Мы приближаемся к одному из ответственных моментов нашей истории, а для этого следует хоть краешком глаза заглянуть внутрь того корабля, который во многом решит судьбу дальнейших событий.

Вот они — рыцари дальних коммуникаций: шесть торпедных труб в носу, четыре — в корме; две солидные пушки калибром в 100 мм да еще две «сорокапятки». Таково было вооружение наших подводных крейсеров, которые плавали под литерами «К» (обычно моряки называли их «катюшами»). Корпуса этих лодок, вобравших в себя все лучшее от конструкции старых типов, были такой поразительной прочности, что в шутку на «катюшах» офицеры иногда говорили так:

— При виде противника — идем на таран!..

«К-21» вышла в море уже давно (еще 18 июня) под командованием Николая Александровича Лунина.

Он родился в Одессе над самой Арбузной пристанью, и возле колыбели его качалось синее море. Начинал службу матросом, управлял парусником «Вега», командовал танкерами и… стал подводником! Теперь у Лунина любимая присказка: «Плавать без дураков». В подводной войне успех или поражение решают подчас доли секунды, отчего Матросы на «К-21» отрепетировали управление техникой до автоматизма. Один журналист во время войны писал, что трюмные машинисты даже во сне шевелили руками, управляя клапанами — на погружение, на всплытие. Таких сразу будили, говоря им:

— Очухайся, комик! Ты же не Чарли Чаплин в «Новых временах».

Здесь, в насыщенной механизмами тесноте, где борта заметает изморозью, здесь бытует жестокий закон, облаченный в легкую тогу моряцкого юмора:

«Один неверный жест — и уже никто не принесет цветов на нашу братскую могилу…»

Лунин был из плеяды славных «щукарей», и его «Щ-421» имела семь боевых побед. На «К-21» он заменил прежнего командира А. А. Жукова, который иногда злоупотреблял «наркомовской нормой». И хотя водка входила в постоянный рацион подплава, а люди не безгрешны, но такие случаи, как пьянка, на подплаве не прощались. На подлодках Северного флота признавался только один вид «запоев» — это запойное чтение. Пройдись из отсека в отсек, когда лодка на глубине или ее валит с борта на борт в позиционном положении, и всюду ты увидишь подвахтенных с книгами в руках. Они уходили держать позицию, забирая с собой, наравне с торпедами, целые библиотеки. Механики даже были озабочены этим: «Скоро у нас книги будут входить в расчет аварийного балласта!» Матрос, который не любил книг, считался непригодным для несения службы на боевых подлодках.

— Читай, балбес, — говорили ему с презрением.

— Не хочется, братцы…

— Ну тогда жди — без книг скоро спятишь!

«К-21» несла вахту во вражеских водах, возле острова Игней, но торпеды не израсходовала — не было достойной цели.

— Ну и позиция выпала, — говорили матросы. — Хоть ты тресни, а никак сухаря не размочить…

Позиция казалась безнадежной: ни один корабль противника не вылезал из фиордов. В один из дней, когда лодка шла под дизелями, работавшими в режиме «винт-зарядка» (сообщая ход лодке и заряжая батареи), Лунин спустился из «лимузина» мостика внутрь крейсера. Наверху остались нести вахту офицер и четыре сигнальщика. Линзы их биноклей, прикрытые от солнца светофильтрами, следили за всем, что окружало лодку по горизонту. Разглядели чемодан с ручкой, плывущий в океане по своим чемоданным делам, будто так в надо.

Никто даже не удивился.

— Это еще ерунда, — говорили. — А вот на «К-22», где Котельников командует, там портрет Гитлера видели».

— Где это они сподобились?

— В море, конечно, где же еще? Большой был, говорят. И рама дубовая.

Плавал встояка. Чтобы всем видно. И, как положено хорошему г…., не тонул…

А. А Жуков впоследствии зарекомендовал себя отличным командиром тральщика. Но при первом боевом выходе, когда на его тральщик навалились самолеты противника, он по привычке скомандовал, как на подлодке; «Всем — вниз! Срочное погружение!»

Совсем неожиданно с мостика прозвучал голос:

— Передайте командиру, просьбу выйти наверх…

Форма обращения — по уставу. Но уставная форма сейчас (в дни войны) прозвучала как излишняя вежливость. Уже изрядно обросший за время похода бородой, Николай Александрович Лунин нахлобучил шапку (ее звали на лодке «шапкой-невидимкой») я полез по трапу наверх, ворча себе под нос:

— Ну, что там у них еще случилось?

В центральном посту остался инженер-капитан 3-го ранга Владимир Юльевич Браман, который уже давно был флагманским специалистом, но по доброй воле потел на понижение в должности, чтобы лично участвовать в боевых операциях (два ордена Ленина и три Красного Знамени — такова оценка его как инженера-подводника) …

Отряхивая брызги, по трапу вдруг кубарем посыпались сигнальщики. Сверху послышался голос Лунина: