Первая ночь - Марк Леви

На заре ты проснулась и на цыпочках вышла из комнаты — тюрьма отучила тебя долго нежиться в постели. Я был слишком слаб и не мог последовать за тобой. Из кухни доносились ваши с мамой оживленные голоса, и я снова заснул.

Потом я узнал, что после полудня на остров приехал Уолтер.

Элена позвонила ему накануне, чтобы предупредить о нашем возвращении, и он сразу же сел в самолет. Позже он признался, что перелеты из Лондона на Гидру и обратно значительно истощили его сбережения.

Около трех Уолтер, Элена, Кейра и моя мать вошли в комнату. Лица у всех были озабоченные: выглядел я действительно неважно, а из-за жара чувствовал себя совсем плохо. Мама положила мне на лоб компресс, смоченный в отваре из листьев эвкалипта. Одно из ее излюбленных средств, которое, увы, было не в силах победить мою болезнь. Несколько часов спустя мне нанесла визит женщина, с которой я надеялся больше не встретиться, но, на мое счастье, Уолтер имел привычку все записывать и листок с номером телефона «летучей» докторши нашелся между страничками его маленького черного блокнота. Доктор София Шварц села на край кровати и взяла мою руку:

— На сей раз вы, к сожалению, не симулируете. Температура просто зашкаливает, бедный мой друг.

Ома послушала мои легкие и сообщила, что у меня рецидив легочной инфекции, так что подозрения матери подтвердились. София сказала, что предпочла бы отвезти меня в Афины, причем немедленно, но погода испортилась, начинался шторм, так что даже ее маленький самолет не мог взлететь. Впрочем, в таком состоянии меня все равно нельзя было перевозить.

— На войне как на войне, — сказала она Кейре, — будем справляться подручными средствами.

Шторм длился три дня. Семьдесят два часа мелтем[2]дул над островом. Могучий ветер Киклад[3]гнул деревья, дом трещал, с крыши свалилось несколько кусков черепицы. Я лежал в своей комнате и слушал рев прибоя.

Мама устроила Кейру в комнате для гостей, но как только свет в доме гас, она перебиралась ко мне и ложилась рядом. В редкие моменты отдыха ее сменяла доктор София. Дважды в день, перебарывая страх, Уолтер садился на ослика и тащился на холм, чтобы навестить меня. Он входил в комнату, вымокший с головы до йог, садился на стул и повторял, как благословенна эта буря. В гостевом доме, где он поселился, ветром сорвало часть крыши, и Элена предложила приютить его. Я был в ярости, что испортил Кейре первое свидание с моим островом, но присутствие близких людей помогло осознать, что с одиночеством, пережитым на высокогорных плато Атакамы, покончено навсегда.

На четвертый день мелтем стих, а с ним ушла и лихорадка.

Амстердам

Вакерс перечитывал почту. В дверь коротко постучали. Он никого не ждал и машинальным жестом выдвинул ящик. Вошел мрачный Айвори.

— Могли бы сообщить, что вы в городе, я бы послал в аэропорт машину.

— Я ехал «Талисом»[4], мне нужно было кое-что дочитать.

— Я не распорядился насчет ужина… — Вакерс незаметно задвинул ящик.

— Вижу, вы все так же невозмутимо спокойны, — со вздохом произнес Айвори.

— Мало кто посещает меня во дворце и практически никогда — без предупреждения. Идемте ужинать, а потом сядем за шахматы.

— Я приехал не играть, мне нужно с нами поговорить.

— Какая серьезность! У нас озабоченный вид, друг мой.

— Простите за неожиданный визит, но у меня были на то причины, которые я хотел бы с вами обсудить.

— Неподалеку есть хороший ресторанчик, мы поговорим по дороге.

Вакерс надел плащ. Они прошли через большой зал, где на мраморном полу была выложена гигантская планисфера. Айвори остановился, чтобы взглянуть на лежавшую под ногами карту мира.

— Поиски возобновятся, — торжественным тоном объявил он.

— Не говорите, что удивлены. Мне кажется, вы все для этого сделали.

— Надеюсь, что не пожалею о своем упорстве.

— Откуда такая мрачность? Я вас не узнаю́, вы ведь так любите нарушать установленный порядок. Ваши действия спровоцируют тот еще хаос, вам понравится. Интересно, чем вы руководствуетесь — хотите выяснить истину о происхождении мира или мечтаете отомстить былым обидчикам?

— Думаю, вначале мною двигали оба побуждения, но теперь я не одинок в своих поисках, те, кого я вовлек в дело, рисковали и рискуют своими жизнями.

— Это вас пугает? Вы ужасно постарели за последнее время.

— Страх ни при чем, передо мной дилемма.

— Не то чтобы этот роскошный вестибюль мне не нравился, мой дорогой друг, но подобный разговор лучше вести там, где акустика похуже. Пойдемте.

Вакерс повел Айвори в западную часть зала, к скрытой в каменной стене двери, они спустились по лестнице в подземелье дворца и пошли по деревянным мосткам над подземным каналом. Пахло сыростью, ступеньки были скользкие.

— Смотрите под ноги, не хочу, чтобы вы упали — вода холодная и очень грязная. Не отставайте, — велел Вакерс, зажигая фонарь.

Они миновали балку с секретным механизмом, открывавшим проход в компьютерный зал.

— Ну вот, еще несколько шагов, — сказал он Айвори, — и мы попадем во дворик. Не знаю, видел кто-нибудь, как вы входили, или нет, но как выйдете, точно никто не заметит.

— Поразительный лабиринт, один я бы здесь потерялся.

— Мы могли выбрать проход к Ниуве-Кёрк, но там ужасно сыро и мы наверняка промочили бы ноги.

Вакерс толкнул дверь, и они оказались на свежем воздухе. Ледяной ветер пробрал их до костей, и Айвори поднял воротник пальто. Друзья пошли вверх по Хоогстраат, вдоль канала.

— Так что вас беспокоит? — спросил Вакерс.

— Мои протеже нашлись.

— Это хорошая новость. После шутки, которую мы сыграли с сэром Эштоном, следует праздновать, а не сидеть с постными лицами.

— Сомневаюсь, что он это проглотит.

— Вы перегнули палку, заявившись к нему домой и бросив ему вызов. Я вас предупреждал.

— Мы не могли деликатничать, девушка должна была как можно скорее обрести свободу. Она и так слишком долго гнила за решеткой.

— Тюремные решетки не позволяли Эштону до нее добраться, обеспечивая тем самым безопасность вашего астрофизика.

— Этот психопат покушался на Эдриена.

— У вас есть доказательства?

— Я уверен, это его люди отравили Эдриена! В аллеях парка вокруг его особняка растет много белладонны. Ягоды этого растения вызывают тяжелые легочные расстройства.