Игра на жизнь, или Попаданка вне игры - Ирмата Арьяр

— Только боевые петухи, — сказала я быстрее, чем подумала.

— К-какие? — Змееныш все-таки споткнулся.

Да еще так удачно — в момент, когда поворачивал на лестницу, ведущую с галереи вниз. Тележка накренилась. Парень, пытаясь ее удержать и одновременно схватиться за перила, промахнулся и кувырком покатился вниз. Я лишь успела вцепиться в край его выпущенной рубахи. Ткань затрещала, клок остался у меня в руках, а Змееныш, кувырнувшись пару раз вслед за грохотавшей тележкой, вдруг завис в воздухе, и за его спиной, еле удерживая вес подростка, трепыхнулись короткие, еще полупрозрачные крылышки.

Оттолкнув невредимого, но красного как свекла парня, я ринулась за чеер-шаром.

Тележка, пару раз ударившись о балясины, разлетелась, стеклянный куб тоже не выдержал и брызнул осколками, и шар Аркуса запрыгал по ступеням вниз. С каждым прыжком и рикошетом на поворотах то от стен, то от железной решетки, он, вопреки законам земной физики, набирал скорость и уже летел, как пушечное ядро. Если учесть, что чеер тверже и массивнее железа, он убьет первого же встречного.

Дверь внизу лестничной башни шар прострелил насквозь.

Когда я выбежала во двор, он катился по мостовой со скоростью метеорита прямиком к дверям детинца, прокладывая себе путь среди десятка ошеломленных детишек разного возраста, толпившихся во дворе.

Умненькие дети с визгом отскакивали с его пути, не пытаясь остановить. Еще бы! Откуда им знать, что за монстр тут катится, если чеер-шар искрил и сыпал огненными плевками во все стороны, как испорченный фейерверк? С дальнего конца дворика бежал какой-то мужчина и выкрикивал неразборчивые команды и заклинания, но куда ему перехватить взбесившийся космический болид!

Перед дверями на внутреннюю лестницу детинца чеер-шар подпрыгнул, врезался в препятствие и исчез внутри башни. В железной створке зияла оплавленная дыра.

— Пожар! Магистр Балур, он подожжет детинец! — закричали позади на разные голоса.

Дверь оказалась закрыта. Что делать дальше, я не представляла. Но нагнавший меня через пару секунд Змееныш приложил к дырявой, еще плачущей раскаленными железными слезами створке свой листок с печатью. Щелкнул замок, дверь распахнулась.

Внутри висел дым, пахло раскаленным камнем. Гореть тут, к счастью, нечему, кроме пыли. Стены, ступени и перила каменные, никаких украшений нет, светильники только магические, они светят, но не горят.

Чеер-шара нигде не было видно, но вверху на лестничных пролетах что-то грохотало, словно резвился каменный тролль, прыгая по ступенькам, а по стенам вспыхивали яркие отсветы.

Переглянувшись со Змеенышем, мы ринулись наверх. Вороненку хорошо, у него хоть слабые, но крылья, а у меня после второго лестничного витка уже кололо под ложечкой и темнело в глазах. И казалось, каменные ступеньки стали какие-то щербатые и шаткие — чеер их раскрошил.

— Вам нельзя напрягаться, таинэ! — крикнул мальчишка. — Я сам его поймаю!

«Ахтунг! — мысленно заорала я. Тьфу ты, позывной не тот. — Аргус! Если ты меня слышишь, остановись! Паноптес-Аркус! Стой».

Но грохот продолжался, а на голову начал сыпаться песок и мелкие камушки.

На самый верх я уже еле ползла. И понимала, что обратно без крыльев уже не выбраться. К чести Змееныша, он меня не бросил, а помогал идти, практически волоча на себе. И ворчал при этом:

— Какая же вы слабая, таинэ! Я думал, маги Верхнего мира более крепкие.

Я только пыхтела в ответ.

Да, помещение мне понадобится другое, в срочном порядке. Деревянную дверь моих покоев разнесло в щепы, как гигантским тараном. Во внутренней перегородке зияла огромная дыра, и оттуда вырывались клубы пара.

Змееныш остановился, не решаясь пройти в спальню, показал на дыру:

— Там была купальня? С водой?

— Да. С остывшей.

Мы посмотрели друг на друга. Змееныш вздохнул:

— Мы опоздали. Если раскаленный чеер-шар бросить в холодную воду…

— …он треснет, и якорь перестанет удерживать духа, — закончила я.

— Точно. И если поблизости не окажется пустого чеер-камня, связанный заклинанием дух попадет в возникшую после разрушения якоря магическую турбулентность, и его унесет потоками, как пушинку.

Теперь вздохнула я, так же тяжко.

— Пойдем проверим, — предложила я Змеенышу. — Вдруг случилось чудо. Все-таки вода была комнатной температуры.

Но в слегка подплавленной чугунной ванне мы обнаружили лишь туман, уже оседающий на стенах грязными каплями, и черные осколки чеер-камня на дне. Страшно смотреть. Хотелось плакать. Как же так? Мы только успели подружиться, Аркус.

На Змееныша тоже страшно было смотреть: он весь почернел и осунулся. Или это туман такой грязный?

— Жалко как его, — пряча глаза, сказал мальчишка. — Легенда клана. И помогал здорово. Хоть и не откликался никому, сам помогал, без приказа. Я виноват. Вы же предупреждали, чтобы под ноги смотрел! Меня теперь выгонят.

— За что? Это же не ты его раскалил и в холодную воду сунул.

— Все равно. Магистр накажет за преступную неосторожность при обращении с особо ценным и опасным инструментом.

— Он не инструмент!

— Да я-то знаю! Просто магистры очень не любили Аркуса за силу и неподчинение. Он и после смерти доказал им, что сильнее.

Мы сели на диванчик в зале — ждать гостей. Скоро набегут сюда Вороны, раскаркаются, а у меня голова кружится и сил никаких нет. Но последние секунды надо провести с пользой.

— А как близко должен быть пустой чеер? — спросила я.

— Примерно в радиусе двадцати шагов. А если чеер плотный, то притянет духа и на более далеком расстоянии. Может, за полсотни шагов.

У меня появилась надежда.

— А если взять чеерит?

— Какой массы и объема?

— Массу не знаю, а объем — с мой ноготь на мизинце.

Змееныш скептически посмотрел на вытянутый для демонстрации ногтя мизинчик. И вдруг глаза его расширились.

— Вот этот? — Он, не прикасаясь, показал на мою кисть.

— А, ты про частицу Ока Истины? Да, это то самое кольцо. — Я распрямила все пальцы и замерла: в гнезде из вороньих крыльев теперь лежал не один, а два камня. Второй, непроницаемо черный, удерживался выглянувшей из перьев когтистой лапкой. Не потерялся мой сувенир, мое славное колечко его перехватило!

«Аркус! Паноптес-Аркус! Ты тут?» — потянулась я мысленно. Но не ощутила ни малейшего отклика.

Сердце болезненно кольнуло. Не хватило расстояния. Может, каких-нибудь пары метров. Слишком быстро летел обезумевший, дезориентированный дух, разгоняя гирю чеера. Слишком медленно ковыляли мы по лестнице.

— Не откликается! — Я подняла на мальчишку повлажневшие глаза. — Не успели.