Все ради любви - Элис Петерсон

Он снимает очки.

– Я пробежался по отчетности.

Грэм вздрагивает:

– А… га.

– За март мы участвовали в четырнадцати сделках, но домов получили только шесть.

– Благодаря мне, – утверждает Грэхэм, надувшись от важности. – Ну, пять из них благодаря мне.

Люси окидывает его взглядом, полным ненависти.

– Да, да, Грэм, без тебя мы бы пошли ко дну, но мы команда, – говорит Уорд. – Так вот, уже середина апреля, а весна – лучшее время для продажи недвижимости, поэтому нам нужно не меньше двадцати пяти сделок, из которых больше половины домов были бы наши. Что не так? Только не говорите мне про проблемы на рынке жилья. Наши конкуренты с вами не согласятся. У «Баркер и Гулдинг» дела намного лучше, чем у нас.

– Они крупнее, – ноет Грэм.

Уорд поднимает бровь.

– Размер компании – это не главное.

Он рассказывает, какие усовершенствования нам необходимы в нашем подходе к сделкам, а я снова мысленно переношусь в то время, когда директором был еще Джереми. Где-то год назад ему нужно было срочно делать операцию на коленном суставе. Он вернулся на работу из больницы, и почти сразу, в два часа дня, ему нужно было приехать на сделку в Ригат-Хис, что неподалеку от Доркинга и Ригата. Но Джереми приехал в офис гораздо раньше, чем мы его ждали.

– Что случилось? – спросила я, глядя, как мой начальник отчаянно выдавливает из упаковки обезболивающие таблетки.

– Не поверишь, Дженьюэри… Я решил пойти на сделку без трости, подумал, что так буду выглядеть более солидно. Пошел по дорожке в саду, потерял равновесие и почти упал. И вдруг выскочил какой-то странный человек и стал орать: «Стоять! Вон с моей лужайки! Знаем мы таких!» Он подумал, что я перебрал и завалился на его газон.

– Он хотя бы вас выслушал?

– Конечно, я все ему объяснил. Я вернулся к машине и показал ему трость – очень сильно хотелось его ею хорошенько огреть. Иногда, Дженьюэри, я удивляюсь, почему все так не любят агентов по продаже недвижимости. Хотя ведь это обычно хозяева с нами так обращаются, как будто мы никто.

– И что было, когда он понял, что ты не пьян?

– Попытался извиниться, но теперь мне уже даже входить в его домик не хотелось.

Этот особняк, выставленный на продажу за пять миллионов фунтов, достался прямиком нашим конкурентам из «Баркер и Гулдинг», и Спенсер Хант огреб на его продаже свои полтора процента комиссионных.

– Дженьюэри?

Рядом со мной стоит Уорд.

– А ты как думаешь, почему за последний год мы так деградировали?

– Кем себя возомнил этот Уорд? – вопрошает Грэм. Мы внизу, в нашем с ним офисе.

– Прямо Мартин Лютер Кинг в сфере недвижимости нашелся!

– Думаю, в чем-то он прав, – отвечаю я, отцепив поводок Спада.

– И я того же мнения, – поддерживает меня Люси.

Грэм хмурится.

– Ну, конечно, ты того же мнения.

– Что?

– Ты просто ждешь не дождешься оказаться с ним в одной постели.

– Если ты еще не заметил, Грэм, у меня есть парень.

– Ах да, Джим, который ну никак не делает тебе предложение.

– А Уорд женат, – продолжает она, не обращая внимания на его язвительное замечание. Критик – не самая лучшая сторона личности Грэма.

– Вы должны признать, что компания и правда в кризисе.

Грэм встает.

– Ну, все, что зависит от меня, я делаю.

Он берет свою куртку, блокнот и уходит.

– И как его парень до сих пор его терпит? – спрашивает Люси. И говорит, что собирается выйти покурить. Я слышу, как она разговаривает со Спенсером.

Офис Спенсера Ханта в «Баркер и Гулдинг» находится всего в пятнадцати минутах от нашего, и мои сослуживцы уже догадались, почему он заскакивает чаще обычного.

– К тебе пришли, Джен, – звонит Надин. Спенсер шествует в офис, небрежно набросив на плечи пиджак, как модель с показа Пола Смита. Он берет стул Грэма и садится рядом со мной.

– Ты так по-весеннему выглядишь сегодня утром, Дженьюэри.

На мне темно-синие брюки, белая рубашка и оранжевый цветок в волосах – под цвет туфель. Когда умерла мама, бабуля стала одеваться в яркие цвета, отказываясь носить черный и коричневый: «Твоя мама любила ярко одеваться, Джен, чем ярче, тем лучше».

Я прекращаю печатать и быстро накрываю документы брошюрами. Поворачиваю к нему голову, прищурившись.

– Что тебе надо?

– Смотря что ты предлагаешь. К примеру, было бы неплохо выпить латте с круассаном.

– Кафе есть через дорогу, – отрезаю я.

Я отворачиваюсь, желая, чтобы мои чувства к Спенсеру угасли. В нем сквозит высокомерие – даже в том, как он сидит, нога на ногу.

– Когда же ты согласишься пойти со мной еще на одно свидание, Джен?

– А у нас что, были свидания? По-моему, нет!

– Самое время исправлять ситуацию. Нельзя же ждать вечно?

– Можно.

Я могла бы снова переспать со Спенсером. Он сексуален, хорош в постели – но этого мне мало. К тому же я не из тех, кто позволяет себе мимолетные интрижки. Может быть, все было бы иначе, будь я сама по себе, если бы у меня не было обязательств. Но у меня есть Айла.

Он вздыхает, берет одну из наших брошюр и переворачивает страницу.

– «Очаровательный, единственный в своем роде особняк…» – подмигивает он мне, – не стащить ли эту фразу?

– Вообще-то я уже ее стащила у тебя, ха-ха, – замечаю я.

Спенсер смеется.

– «У дома свой характер…» Ага, то есть нужна прорва работы, чтобы привести эту рухлядь в порядок.

Я смотрю на его губы, жалея о том, что этот человек мне симпатичен.

– Нам такое не нужно, – бросает Спенсер брошюру обратно на стол, – не наш масштаб.

– Спенс, если тебе больше нечего сказать, исчезни, а?

– Это она ведь меня так любит, да, Спад? – говорит он и щекочет псу пузико, отчего Спад на седьмом небе. – Ну и как тебе новый начальник?

– Хорошо, – притворяюсь я, обдумывая все… А потом шепотом пересказываю Спенсеру случившееся на вечеринке в честь Джереми.

– Быть не может, – говорит он. Наши лица совсем близко – я рассказываю ему, как сказала жене Уорда, что тот сволочь и бабник.

– Я была пьяна. И потом, эти сплетни я узнала от тебя.

Спенсер поднимает руку:

– Все это правда, клянусь.

– Пожалуйста, не говори никому, даже Надин, – откидываюсь я на спинку стула и потягиваюсь, зная, что Спенсер наблюдает за мной. – В общем, лучшими друзьями нас с Уордом пока не назвать. И в довершение всего Спад как-то описал его рабочий стол.