Эльмарис. На пути друг к другу - Наташа Загорская

Ничего-то не осталось от ведьмы,

— Спасибо, — тихий голос заставил Эльмарис съежиться. Она с опаской подняла взгляд, заглянула в темные глаза бывшего узника. — Спасибо, — повторил он, опускаясь на корточки и протягивая руку, предлагая Эльмарис помощь. Она покосилась на тонкую ладонь, и не решилась прикоснуться к ней.

— К-кто в-вы? — дрожащим шепотом спросила целительница.

— Вайнер… Вайнер Мереж… это мой дом… мой… — он улыбался. И дышал. Глубоко и часто. Худая запавшая грудь его ходила ходуном, а на лице… странно, необъяснимо молодой лице, сияла улыбка. Счастливая. Искренняя. Так и хотелось улыбнуться в ответ, хоть ни ситуация, ни место к улыбкам не располагало.

Сглотнув вязкую слюну, Эльмарис все же заставила себя встать на ноги. Без помощи. Тот, кто называл себя Вайнером Мережем, руку опустил и тоже поднялся.

— Вы представить себе не можете, какое это наслаждение, иметь возможность управлять собственным телом, — произнес он. — После стольких лет заточения, когда я не мог пошевелить даже пальцем, каждое движение приносит истинное наслаждение.

Он вздохнул. Улыбнулся широко.

— Вы — моя спасительница, прекрасная госпожа. Позволено ли мне будет узнать ваше имя?

— Эль… Эльмарис… — целительница чувствовала себя растерянной. Она то и дело косилась в тут сторону, где осыпалась прахом ведьма. С опаской поглядывала на узника, который узником-то больше и не являлся.

Он был худ и изможден не в меру. Тонкая кожа натянулась на костях и того и гляди порвалась бы. Глаза в обрамлении черных кругов, казались двумя омутами, бескровные губы, растянутые в широкой улыбке, обнажали два ряда белоснежных зубов.

А еще он был обнажен. Совершенно. Лишь только тонкие, будто паутина, волосы, сбившимися клочьями свисали до пояса. Но он был жив. Тот, кто назвал себя Вайнером Мережем. И свободен.

— Как? — сердце целительницы дрогнуло.

А Вайнер лишь усмехнулся в ответ.

— Я обязан вам своим спасением и жизнью. — Он поклонился.

Целительница сглотнула. Было в этом человеке — или не человеке? — что-то знакомое. В том, как он склонил голову к плечу, как смотрел на нее, чуть иронично…

— Тень? — догадалась Эльмарис и получила в ответ легкую улыбку.

* * *

Когда спустя полчаса, Лерс и лорд Ирваш подъехали к поместью, глазам их открылась примечательная картина. Лунный свет заливал высокое крыльцо, на котором, прямо на ступеньках, сидела Эльмарис. Девушка выглядела уставшей, и с трудом удерживала глаза открытыми.

А вокруг нее…

Вайнер Мереж, закутанный в какое-то драное пыльное покрывало, отысканное в доме, бегал, как мальчишка, то и дело, замирая на месте и подставляя бледное лицо лунному свету. Он никак не мог надышаться, прикасался ко всему, что видел и радовался, точно несмышленое дитя, впервые попавшее на прогулку.

— Рис! — Лерс соскочил с лошади и бросился к невесте. — Как ты?

— Все в порядке, — устало произнесла девушка, с трудом поднимаясь на ноги и пряча лицо у него на груди. — Устала, испугалась, переволновалась очень. А в остальном, я в порядке.

— А… — Лерс прижал невесту к себе крепче. И только после того, как убедился, что с ней все в порядке, тихо поинтересовался, кивая в сторону восторженного Вайнера. — А это… кто?

— Вайнер Мереж, — тихо ответила Эльмарис. — Это его дом и… та женщина… ведьма… она держала его в плену, силу тянула. Я… плохо поняла, но, кажется, ей была нужна его магия. Он мораец. И его отец тоже… был…

Лорд Ирваш тоже приблизился к обнимающейся парочке и прислушивался к словам Эльмарис. Когда девушка замолчала, спросил:

— Как вам удалось выбраться?

— Вайнер, — вздохнула Эльмарис. — Я не знаю… спрашивайте у него. — И уже глядя на Лерса, добавила: — Поедем отсюда. Я устала, хочу есть и спать. И еще вымыться. Только…. Только давай не будем возвращаться в Сарт. Уж лучше в лесу…

Кронпринцу ничего не оставалось, как исполнить желание невесты.

Бамц! Бом! Дззззынь!

— Ах, ты, бестолочь криворукая! — грозная госпожа Леора надвигалась на Эльмарис как телега, у которой лошади понесли. Руки в бока уперла, глаза выкатила. Лицо ее и так красотой особой не отличающееся, раскраснелось. Страх, да и только. — Ничего доверить нельзя, поганке! Все пропало! Все!

— П-простите… я… я не нарочно… — залепетала Эльмарис, приседая и начиная собирать черепки разбитой посуды. — Я сейчас все уберу.

— Конечно, уберешь! — возопила госпожа Леора, останавливаясь совсем рядом и нависая над несчастной целительницей. Эльмарис совсем себя маленькой почувствовала, когда невзначай глаза от осколков тарелок подняла и на госпожу Леору посмотрела. Маленькой и несчастной.

И так хотелось бросить все эти черепки, выпрямиться гордо так, высказать этой… этой… все, что за седмицу накопилось, и гордо удалиться, обязательно хлопнув дверью напоследок.

Но нельзя. Вот совсем нельзя. Молчать надо. И терпеть. А сколько того терпения уже осталось? На донышке.

Эльмарис вздохнула жалостливо, губу нижнюю прикусила. И тут же сама себя отругала за это. Вредная привычка, очень вредная. И тетя Сайрин не единожды пеняла ей на это. Как и на то, что мимика у Эльмарис живая очень — все по лицу прочитать можно.

— Надо учиться скрывать свои чувства и эмоции, — строго повторяла Сайрин. — Не показывать всем и каждому, что у тебя внутри происходит. До добра это не доведет, так и знай!

И Эльмарис старалась. В детстве так и вовсе долго перед зеркалом просиживала. Рожи корчила, пытаясь понять, какое оно — невозмутимое выражение лица? Глаза выпучивала, а губы, наоборот, поджимала так, что подбородок на куриную гузку становился похож. Долго страдала так и эдак кривляясь, пока Дерек однажды не застал ее за этим занятием.

Ох, и смеялся же он тогда. Час, наверное, а может и больше. Даже икать стал. От смеха.

А потом ее, сестренку свою младшую, дурой обозвал. И даже с Сайрин поругался по этому поводу.

— Ты зачем девчонку ерунде всякой учишь? — не кричал — он никогда-то на тетю, что им всем мать заменила голоса не повышал, даже когда не одобрял науку ее — но в тоне неодобрение чувствовалось.

— Не ерунда это, — отмахивалась Сайрин. — Она же — как раскрытая книга. Совершенно не умеет лукавить. И чувства все ее на лице написаны. А так нельзя. Опасно это, понимаешь?

— Так это же хорошо! Что искренней растет, неиспорченной, — не унимался Дерек. — Ты себе представить не можешь, сколько я таких… — он тут скривился, но слово бранное сдержал, точно знал наверняка, что сестренка младшая под дверью подслушивает. Нет, Эльмарис так-то никогда себе такого не позволяла, но вот иногда… ну всякое же бывает в жизни. Да и потом, интересно же, о чем взрослые разговаривают. — Никогда не поймешь о чем они думают. В глаза одно, за глаза — другое, а на уме вообще десятое. А нам потом убийства расследовать, да таких вот дурочек на каторгу отправлять. Разве хорошо это? Разве правильно?