Нерв - Джинн Райан

Тип делает еще шаг вперед, так что теперь их с Иэном разделяет всего пара сантиметров. Иэн сглатывает опять. Я продолжаю снимать, хотя, как мне кажется, мы своего добились. Я просто не могу остановиться. Тиффани и Амброзия прячутся за спиной сутенера, делая друг другу большие глаза, и от этого обе кажутся гораздо моложе.

Сутенер говорит:

– Похоже, ты тут собирался время с моими девочками провести, – голос у него становится ниже.

Иэн улыбается.

– Мы просто немного поболтали. Они очень симпатичные.

Сутенер вытаскивает из кармана одну руку и скребет щетину на подбородке.

– Это точно. Ну вот что я тебе скажу, со мной тоже поболтать интересно. Отойдем в сторонку?

– Было бы здорово, но мне вообще-то пора. Ребята из группы уже, наверное, удивляются, куда я делся.

Сутенер шепчет:

– Это был не вопрос.

Иэн кидает на меня беспомощный взгляд. Камера становится скользкой у меня в руках. Хочется сунуть ее в карман, но я просто не могу потерять такие кадры.

– Останься здесь, – говорит мне Иэн.

В первый раз глаза сутенера стреляют в мою сторону.

– Она с тобой? Симпатичная. Может тоже с нами пойти, – он тычет Иэна локтем в бок.

Я не знаю, то ли бежать прочь, то ли идти с ними. Погнаться за обоими он не сможет, но послать за мной Тиффани с Амброзией – запросто. Я верчу головой, ища хоть кого-то, кого можно позвать на помощь.

И тут из-за угла появляется человек двадцать или даже больше. Один из них указывает в нашу сторону, остальные вытаскивают телефоны.

Зрители прибыли.

Повсюду вокруг нас люди снимают Иэна и меня на видео.

По мере приближения толпы сутенер хмурится все сильнее.

– Что за хрен?

Иэн машет Зрителям рукой.

– Похоже, мои поклонники меня все-таки выследили. Нужно оказывать им больше внимания, как вы думаете? – и он направляется в самую гущу толпы.

Я тоже отступаю в ту сторону, на ходу узнавая лица со стоянки у боулинга. Удивительно, но никто, похоже, не злится на нас за то, что мы слиняли. На этот раз я совсем не против камер, направленных мне прямо в лицо. Мы движемся дальше по улице под градом вопросов и приветственных возгласов.

– Вы увидите все в трансляции НЕРВа, – говорит Иэн толпе. Он забирает у меня телефон, и, смеясь, снимает Зрителей, снимающих нас.

Сутенер и его девушки ошарашенно глядят нам вслед. Тиффани плачет, как будто упустила что-то грандиозное.

Мне тоже хочется плакать – от облегчения. Приветственные вопли Зрителей вокруг меня – как щит. Большой, громогласный, чудесный щит. С ними я и правда что-то собой представляю. Я в безопасности.

Я пробираюсь сквозь толпу рядом с Иэном.

– Окей, вот теперь ты сможешь сесть на автобус до Кентукки, или Канзаса, или любой другой дыры, и отправиться в путешествие.

Он смеется.

– То, что ты провернула с этими девушками, просто потрясающе, хотя нас чуть не избили. Повезло мне, что телефон до сих пор со мной.

Нас окружают Зрители, кричат Иэну «Дай пять!»

Он принимает их поздравления.

– Попомните мое слово, ребята, это видео будет просто отпад, и все благодаря моему потрясающему партнеру! Теперь нужно немного расчистить пространство, чтобы она могла сделать то, что нужно ей. Иначе шоу закончится.

Вид у них разочарованный, но, кажется, никто не возражает; все остаются на своей стороне улицы, а мы переходим дорогу, чтобы перебраться в соседний квартал – надеюсь, за пределы рабочей территории Тиффани и Амброзии. Теперь передо мной открываются захватывающие перспективы начать собственный бизнес.

Иэн небрежной походкой направляется к заведению под вывеской «Живые девушки – чудеса вокруг шеста!» Похоже, несмотря на интернет, набитый порносайтами, некоторые предпочитают «живое общение» пип-шоу и сомнительную атмосферу кабинки. Для нас это хорошо, поскольку вот он, ярко освещенный участок тротуара метров десять в длину.

Очередь из парней глазеет на меня, но никто не подходит, даже когда Иэн начинает делать руками приглашающие жесты. Я шагаю навстречу движению. Каждый раз, когда мимо проезжает машина, фары ослепляют меня. Тогда я выдаю кислую улыбочку и надуваю губы, будто собираюсь сказать «пупсик», и выпячиваю грудь. Одежды на мне столько, что хватило бы и Тиффани, и Амброзии, и еще осталось бы, но никогда еще я не чувствовала себя настолько обнаженной. Ночной ветерок доносит смешки с той стороны улицы. Зрителям лучше бы держаться в рамках, а то я никогда не пройду это испытание.

Дойдя до конца квартала, я поворачиваю и медленно иду обратно. Иэн убалтывает парней в очереди, указывая в мою сторону. Мой личный сутенер. Потенциальные клиенты (это они так думают) пялятся на меня, чмокают губами, но головами трясут. Что у них за проблема? Может, с такого расстояния им кажется, что я тощая метла, а под длинными рукавами прячу следы от уколов? Или, может быть, одежда и отсутствие каблуков выдают, что я – всего лишь любительница? Значит, надо их переубедить. Арр-р-гх. Я чувствую, как желудок у меня завязывается в узлы, но все равно направляюсь к мужчинам. К счастью, у Зрителей хватает мозгов вести себя потише.

Чем ближе я подхожу к очереди, тем явственнее становится кислый запах, как от капустного супа. С мысленным стоном я понимаю – запах исходит от мужчин. Иэну что, обязательно было выбирать самых вонючих извращенцев на улице?

Иэн оборачивается мне навстречу.

– Иди-ка сюда, Рокси.

Рокси? Это что, мое имя?

– Э-э, конечно, Стоун.

Он хватает меня за руку, будто я – его собственность.

– Эти ребята не верят, что ты стоишь таких денег.

Я закусываю губу.

– Может, они и правы. Я тут в первый раз и нервничаю.

Тип с дряблым лицом похотливо косится на меня.

– В первый раз? Ну тогда понятно, почему она так странно одета.

Странно одета? Сначала я чувствую себя оскорбленной, потом – польщенной. Кому бы захотелось казаться своей в подобном месте?

– Это все, что я могла себе позволить. Красивые шмотки такие дорогие. – Я опускаю взгляд на мои несчастные, совсем нешлюховатые балетки. Вдали завывает сирена.

Тип скребет у себя под мышкой.

– Дам тебе пятьдесят, это все, что у меня есть, и это больше, чем здесь обычно просят.

Я поднимаю голову и гляжу на Иэна, как раненый Бэмби.

– Не знаю, смогу ли я вообще это сделать, хотя маме правда очень нужна эта операция. Дай мне немного отдышаться, ладно?

Последняя реплика – чистая правда. Если я не отойду, то упаду в обморок от запаха.