Год жизни. Как прожить его так, словно он последний - Стивен Левин

Чтобы лучше осознавать более тонкие состояния, которые вы замечаете в ходе пересмотра жизни – и тем самым способствовать исцелению, – рекомендую вам вести дневник. Я начал делать записи, которые затем превратились в эту книгу, примерно спустя шесть недель после начала своего годового эксперимента – получилось так, что это пришлось примерно на день святого Валентина. Такие дневниковые записи могут принимать форму стихов или рисунков, прозы или писем к друзьям – любую форму, отражающую ваши чувства, чтобы к этим записям можно было обратиться ещё раз.

Фиксирование состояний ума в дневнике – это письменная форма практики «внимательности». Большую часть своей жизни мы уделяем так мало внимания состояниям своего ума, что едва ли что-нибудь знаем о своём внутреннем процессе. Письменное исследование возникновения и взаимозависимости состояний ума может на многое пролить свет. Когда мы наблюдаем некое состояние ума и признаём, что гнев или страх – не единичные состояния, но процессы, включающие в себя другие переживания – такие как гордость, сомнение, беспомощность и самозащита, то можем устанавливать связь с этими состояниями, а не только отстраняться от них. Чтобы придать практике целительного пересмотра жизни больше ясности и расширить её возможности, я предлагаю фиксировать в дневнике непрестанно повторяющиеся состояния ума (их дюжины), составляющие надстройку на базисе жизни. Отмечайте возникающий страх, исследуя его развитие. Отмечайте гнев, когда чувствуете напряжение в животе. Отмечайте моменты симпатии и антипатии, принятия и раздражения. Отмечайте наиболее часто повторяющиеся состояния, к которым ум более всего привычен, такие как жадность (стремление к большему), страстное желание (хочу это!), самомнение (тщеславие и «правильность»), зависть (жажда чего-то), ревность (жажда кого-то), беспокойство, чувство беспомощности, безнадёжности и уныние в целом.

Однако это лишь один аспект наших записей. Мы также отмечаем чувство признательности, ясности, интуитивного понимания, радости, сострадания, беспристрастности, восторга, безмятежности и любви. Как констатировала одна женщина, «это описание своих состояний, изобличающее вас во всей красе».

Ведение дневника, где вы излагаете свои самые отчётливые воспоминания вместе с теми состояниями ума, эмоциями и установками, которые они породили, может стать чрезвычайно полезным инструментом, чтобы освободиться от старых привычек и выйти в новую область самопознания. Когда я начал осознавать, что научиться глубже любить можно единственно посредством исследования причин собственной нелюбви, эта задача показалась мне малоприятной. Отмечая, какие состояния ума препятствуют открытости, я стал сосредотачиваться даже на малейших проявлениях этих состояний, чтобы распознать их в самый момент зарождения, задолго до того, как им удастся затмить моё сердце.

В каком состоянии ума вы находитесь в данный момент? И почему вы полностью не уверены в своём ответе? Помните: всякое наше понимание можно постичь на более глубоком уровне. Отправьтесь на этот уровень. Проложите к нему путь в своём дневнике.

В те годы, когда мы проводили интенсивные выездные семинары, посвящённые сознательной жизни / сознательному умиранию, в одном из углов помещения обычно ставился длинный стол, на котором мы помещали фотографии, где было запечатлено умирание некоторых наших пациентов, чтобы группа с ними ознакомилась. Во время перерывов и между сессиями многие участники собирались около серии фотографий с Крисом и Донной, а также Марком и Лесли, отмечая, насколько прекрасны глаза Лесли, как сияет лицо покойного Криса, подобно лицу Христа, и сколь пронзительно фото с детьми Донны у её предсмертного ложа.

Однажды мы заметили записку, оставленную для Марка, а позже этим же днём ещё одну – для Донны. На следующий день стали появляться фотографии умерших близких некоторых из участников, наряду с цветами, стихами, обручальными кольцами, амулетами и портретами любимых учителей, родителей и детей. Ещё через день на стол поставили небольшую скамейку, которую накрыли тканью для богослужений и детским одеялом; так что получился второй ярус, за последующую неделю превратившийся в чудесный алтарь жизни и смерти, горя и благодарности, прощения и уважения. Затем, ещё за несколько дней сформировался третий ярус, где помещались вещи, напоминающие о времени, проведённом вместе с ушедшими людьми: фотографии младенцев в кроватках и в гробах, детские соски и плюшевые медведи, свадебные картинки, фотография лихих юных друзей, отправляющихся во Вьетнам, и рисунок военной формы, спустя многие годы висящей в шкафу, к которому никто не вернулся. Телеграмма о том, что ещё один сын не вернётся домой. Пожелтевший угольный рисунок Аушвица. Письма от умирающих возлюбленных. Прощальное письмо отца к дочери. Сообщение о рождении, свадьбе, окончании учёбы и смерти. Выцветшие фотографии, где запечатлены давние семейные воссоединения. Кружка, из которой последний раз пил чей-то умерший близнец. Пряди волос. Рецепт шпецле от любимой бабушки.

В течение последующих лет, подготавливая помещение к семинару, мы ставили в угол столы, украшали их разноцветными тканями и несколькими вазами с цветами. Перед началом вступительной медитации этот алтарь уже украшали детские молочные зубы, тапочки и фотографии пар (только один из партнёров был жив и присутствовал на семинаре). Ко времени обеда у алтаря собирались многие из участников. Они превратили его в храм, посвящённый горю утраты, и подходили к его оформлению с большим искусством. На одном из семинаров этот алтарь разросся, став пятиярусным шедевром, на котором мерцали церковные свечи, всевозможным образом чествовавшие радость и горе – эти последствия любви. Он стал своего рода Поталой, прекрасным дворцом-храмом для раненого сердца и исцеляющим его духом.

Многие устраивали небольшие алтари (или святилища для ритуала почитания, или «пуджи», как их называют в Азии) в своих спальнях или местах для медитации. Некоторые помещали их на кухне или в гостиной, чтобы вся семья могла вносить свой вклад в их спонтанное развитие. В этом не столько выражалось почтение к прошедшему, сколько прославлялось живое настоящее.

На некоторых семейных алтарях можно найти карточки и уведомления о штрафах, поздравительные открытки и говорящие вырезки из новостей. На других же вы увидите фотографию из газеты, на которой запечатлено горящее офисное здание в штате Оклахома, – каждое утро оно становится первым напоминанием о сострадании. Ещё для кого-то таким напоминанием стала коробка от фильма «Маленькая принцесса», который постоянно смотрела их дочь, когда умирала.