Дьявольские наслаждения - Джиллиан Хантер

— Это что, опять чай? — С этими словами в комнату ворвалась Харриет и, оттолкнув трех других девушек, терпеливо ожидавших разрешения сесть, плюхнулась в кресло.

Эмма строго сдвинула брови:

— Харриет, что ты здесь делаешь? Я тебя не приглашала.

— Мисс Шарлотта отослала меня к вам. Я сорвала урок по истории.

— Меня это не удивляет. Придержи язык, пожалуйста.

— А как же я буду пить чай, если…

— Замолчи, пожалуйста. Харриет вздохнула.

Леди Далримпл ободряюще улыбнулась ей:

— Кажется, это еще один бриллиант, найденный в ведре с углем.

Эмма сверкнула глазами.

— Мы делаем исключения, принимая в академию и совсем юных, и особ, не отличающихся примерным поведением.

— Таких, как Волк? — лукаво спросила Харриет.

Леди Далримпл тут же повернулась к девушке, поскольку у нее был необычайный нюх на всякого рода интриги и проказы.

— Волк? — удивилась она.

Эмма поторопилась пресечь этот разговор:

— Поговорим позже. Это не тема для обсуждения среди юных девиц.

— Но я к ним не принадлежу, — заявила любопытная леди Далримпл. — Джулия, у тебя от меня секреты? Что это за Волк объявился в Лондоне? Я-то думала, что бедные животные вымерли почти два столетия назад.

Эмма обреченно вздохнула:

— Мисс Гарднер необдуманно назвала Волком лорда Вулвертона, а не настоящего Волка.

Тот, кто считал, что леди Далримпл выжила из ума и превратилась в дряхлую старушку, глубоко заблуждался, — в чем ей было не отказать, так это в остром уме. Пальцы в бежевых перчатках нетерпеливо постукивали по ручке кресла.

— Вы говорите о лорде Вулвертоне? — переспросила она.

Эмма осторожно отставила в сторону чашку. Возможно, до Гермии уже успели дойти отголоски недавнего скандала.

— Да. К сожалению, я упомянула его.

— Эйдриана? — Леди Далримпл задумалась. — Эйдриана Раксли?

— Да. Это его имя, — не дрогнув, ответила Эмма.

— Да, конечно, это его светлость, — вмешалась Харриет и, воспользовавшись тем, что Эмма не обращает на нее внимания, отправила в рот целиком фруктовое пирожное.

— Я все вижу, — тихо сказала ей Эмма. — И я возмущена твоим поведением.

— Ну, простите, — ответила Харриет, не потрудившись смахнуть крошки с подбородка. — Я не знала, что на них нужно просто смотреть.

— Харриет, ты можешь уйти, — не повышая голоса, сказала Эмма. — Для тебя урок окончен.

— Мне что, пойти еще подремать?

— А почему бы тебе не помочь на кухне? — предложила Джулия. — Для любой леди полезно обучиться ведению хозяйства.

Харриет встала:

— Да я лучше обчищу…

Эмма выразительно посмотрела на нее:

— Мы тебя не задерживаем, Харриет.

Харриет вняла угрожающим ноткам в голосе Эммы и выбежала вон из комнаты. Тетя Гермия, однако, на этом не успокоилась, так как упоминание лорда Вулвертона показалось ей весьма интересным.

— А что Эйдриан делает в этом доме? — таинственным шепотом спросила она.

Эмма встала.

— Он поправляется после несчастного случая. Удивительно, что вы об этом не слышали.

— Я только что вернулась из Танбриджа. Что за несчастный случай?

— Джулия будет рада ответить на все ваши вопросы, тетя Гермия, — сказала Эмма. — А мне необходимо продолжить занятия с остальными девочками.

После ухода Эммы в комнате воцарилось молчание. Джулия потягивала чай и сосредоточенно откусывала маленькие кусочки от пирожного. Но леди Далримпл не так-то просто сбить с толку. Она сверлила племянницу взглядом, пока Джулии не сделалось окончательно неловко.

— Джулия, я не выйду из этого дома, не узнав правды, — заявила она.

— Господи, тетя Гермия! Кстати, откуда вы знаете Эйдриана?

— Одна из моих приятельниц сочла его подходящей натурой для нашего художественного салона. А его отца и тетку я когда-то знала.

— Неужели вы собираетесь рисовать раненого человека au naturel[3]? — возмутилась Джулия. — Я этого не допущу!

— Дорогая, это же искусство, — отмахнулась от нее Гермия. — Разве у него не великолепная фигура?

— Искусство? — рассмеялась Джулия, — Не обманывайте ни себя, ни других. Просто вы с вашими приятельницами обожаете рисовать весьма сомнительные картинки красивых молодых джентльменов. Это непростительно, а в вашем возрасте — стыдно.

— Стоит ли напоминать тебе, Джулия, о некоей даме, которая выставила на всеобщее обозрение пикантный рисунок с изображением интимных частей тела ее возлюбленного и будущего мужа? Злая леди Уилби. Не твоя ли это подпись?

Джулия залилась краской, вспомнив о своей faux pas[4].

— Я не знаю, какая у Эйдриана фигура, — сердито ответила она. — Он лежит в постели с проломленной головой, и я не подумала о том, чтобы удостовериться, великолепна его фигура или нет.

Леди Далримпл допила чай.

— Я должна нанести визит вежливости этому герою.

Серые глаза Джулии от ужаса полезли на лоб.

— Тетя Гермия, я не допущу, чтобы вы его беспокоили. К тому же это неприлично. Это…

— …не твое дело, милая. Я гожусь ему в бабушки. Я просто выражу ему свое сочувствие. В моем возрасте это позволительно.

Возмущенная Джулия вскочила на ноги.

— Не вздумайте попросить его позировать для вашего рисовального клуба. Не забывайте, ведь это сын герцога. К тому же после удара по голове он вообще не в себе.

— Господи, дорогая, ты так волнуешься, словно я хочу причинить вред этому храбрецу. Я же знакома с его семьей. Его отец, старый Скарфилд, много лет назад был в меня влюблен. То, что я нанесу визит его сыну, — простая учтивость.

— Вы собираетесь пойти к нему одна, тетя Гермия?

— Если только ты не хочешь пойти вместе со мной, — ответила, вставая, леди Далримпл.

Джулия покраснела.

— Мне бы следовало вас удержать, но понимаю, что это бесполезно. Однако пообещайте мне не уговаривать нашего гостя позировать в вашем неприличном клубе.

Эйдриан согнул колени в классической позе фехтовальщика и сделал выпад шпагой.

Он пришел к печальному выводу, что его хитрость не удалась. Он провалялся в постели — сколько? неужели целых два дня? — и уже был готов выпрыгнуть из окна и вскарабкаться на крышу. Дольше выносить подобное безделье невозможно. Он и ребенком не мог посидеть спокойно трех минут. Няньки часами гонялись за ним по обширному поместью отца. Став солдатом, он твердо уверился в том, что человек начинает деградировать, как только прекращает закалять свое тело. Даже если он унаследует титул, у него нет ни малейшего желания отращивать толстый зад и, сидя в разукрашенном седле, трусцой объезжать поля, где другие гнут спину. Ему хотелось сражаться, двигаться и… предаваться необузданной любви с Эммой Боскасл. Но хотя в этом привлекательном действе ему было временно отказано, нежиться в постели подобно царственной особе, которой ежедневно подают для пищеварения чернослив, он не собирался.