Эхо Антеора - Рейне Харо

поймать ее она не могла вот уже неделю. От столь долгой бессонницы не только ночи, но и дни превращались в тягостное мучение: звуки казались слишком резкими, свет – слишком ярким, все раздражало и валилось из рук; а временами девчонку прошибал холодный пот или накрывало удушье, с которым она никак не могла совладать.

Она отчаянно искала причину своей тревожности и не находила, потому что той неоткуда было взяться. Та Лу, которая когда-то впервые переступила порог этого дома – одинокая, дикая, испуганная девчонка – давно канула в небытие. Теперь у нее были близкие люди, целых двое, и она изменилась – стала мягче, спокойней, познала настоящее счастье. Со дня ее несостоявшегося побега миновал год, и все это время она жила безмятежно и размеренно; если вокруг что и менялось, так только погода за окном да клиенты в лавке. Как ни посмотри, ее тревожность была совершенно иррациональной, неоправданной, и тем не менее сжирала, сжигала ее, и никакие советы заботливой Нами, и никакие настойки и снадобья, которыми пичкал ее обеспокоенный хозяин, не помогали.

Лу вздохнула и повернулась на бок. Взгляд воспаленных глаз уткнулся в белую оскаленную морду медведя, и девчонка принялась рассматривать ее, хотя и без того могла бы безошибочно воспроизвести каждую черточку. Потом от нечего делать она начала водить по ней пальцем, и Хартис в своей бдительной манере распахнул глаза, чтобы оценить ситуацию, тут же закрыл их, почесал грудь и перевернулся на другой бок. На спине у него никаких интересных татуировок не было, и Лу повернулась тоже и начала считать складки на балдахине. Одна, две, три… Дремота одолевала девчонку, которая не оставляла надежды хоть ненадолго провалиться в сон. Долгожданное забытье, казалось, было так близко – только руку протяни…

Тук.

Лу настороженно оторвала голову от подушки. Время шло, и все, что она слышала – собственное сопение и в отдалении – щебет начинавших распеваться птиц. Она легла обратно, решив, что ей почудилось.

Тук! Звук, похожий на стук мелкого камушка о дерево, повторился. Тихо выскользнув из-под одеяла, девчонка босиком прошлепала к окну, открыла ставни и выглянула во дворик. Тут же засуетилась, бросилась из комнаты вниз по лестнице, одеваясь на ходу.

На нее дыхнула свежая, влажная прохлада еще не успевшего разгорячиться дня. Увидев подругу, стоявшая перед дверью Нами скинула капюшон своей накидки, открывая бледное лицо.

– Я зашла попрощаться, – сказала она глухо.

– Что?

– Меня купили.

Сердце Лу ухнуло вниз. Вот оно – событие, которое она предчувствовала все это время, то, что не давало ей спать, пугающее и непоправимое. Но как она могла догадаться? Она привыкла думать, что дружеские узы, которые их связывают, незыблемы, что Нами всегда будет жить в «Синих звездах»… Кажется, та и сама примирилась с этим, хотя иногда тосковала – Лу видела – и втайне мечтала выбраться из питомника. Однако теперь, когда это наконец случилось, она вовсе не выглядела счастливой – лавандовые глаза наполнял неизведанный ужас, а белые пальцы, которые Лу взяла в свои ладони, были холодные, как лед.

– Кто?

– Я не знаю, кто он. Он не говорил. Но он выглядит странно, ох, Лу, очень странно – даже страннее, чем я. Думаю, он откуда-то издалека, из земель, про которые мы даже не слышали.

– Он назвался?

– Да. Сказал, его зовут шен… то есть лорд… лорд Найри. Он купил меня час назад. Все было, словно во сне. Шани Суори заломила цену, но он не торговался. Кажется, он очень торопится. Велел оставить все. Вещи, мои бедные книги… Все осталось. Я едва уговорила его позволить мне зайти и попрощаться. Вот, возьми… Это на память, я знаю, тебе она нравилась…

Лу приняла из ее рук сложенное вчетверо полотно и развернула. Это оказалась картина с парящим в облаках драконом, что всегда висела у Нами над кроватью с тех пор, как была ею вышита. Девчонка помотала головой, не желая верить в происходящее.

– Но куда он тебя забирает?

– Он не говорит. Сказал, объяснит потом, когда выйдем из города.

– И где он сейчас?

– Там, у главного входа… Ждет.

– Я с ним побеседую. – Бережно убрав полотно в карман, Лу расправила плечи, порываясь обогнуть дом, но Нами остановила ее.

– Не надо… Прошу, постой!

Ее страх не был беспочвенным. Им было ничего не известно об этом человеке, ее новом хозяине, и злить его надоедливыми вопросами и дерзкими разговорами было бы очень опрометчиво.

– Нами, послушай, я же часто говорю с аристократами, – успокоила девчонка подругу, ободряюще похлопав ее по руке. – Я это умею, найду к нему подход. Нам нужно знать, куда он тебя забирает. Что, если и правда далеко? Тогда мы можем больше никогда не увидеться…

Поразмыслив, Нами согласно кивнула и пошла за нацепившей уверенный вид Лу. Но как только они завернули за угол, миновав узкий проход между глухими стенами лавки тканей и соседней лавки сладостей, девчонка непроизвольно замедлила шаг, потому что человек, стоявший около входа, повернулся в их сторону.

Нами была права: он выглядел чрезвычайно странно. Во-первых, он обладал совсем не темной, как все шены, а светлой, с палевым оттенком кожей и песчаного цвета волосами. Во-вторых, разрез его глаз был узкий, раскосый, голубые радужки словно искрились льдом, а лицо было усыпано веснушками и носило непривычные, иностранные черты. Ну а в-третьих… Горб на спине, огромный, жуткий, с кривым рельефом, обтянутый черной тканью длинного плаща, казалось, придавливал незнакомца к земле. В руке человек сжимал трость, на которую тяжело опирался, а в районе бедер из-под его плаща выглядывали кольца двух туго скрученных кнутов, внушительности которых позавидовал бы любой работорговец. И пока Лу, сбитая с толку увиденным, собиралась с мыслями и подыскивала слова, чтобы обратиться к незнакомцу, дверь лавки распахнулась, и на пороге возник Хартис.

Он успел одеться, но явно не причесаться – густые темные волосы все еще были спутаны и топорщились со сна. Он меланхолично грыз карамельную палочку, и его лицо было без тени улыбки, хмурое и недовольное. На двух девчонок он, казалось, даже не обратил внимания – его взгляд был прикован к человеку, стоявшему в паре метров от входа; и Хартис смотрел на него с неприязнью, как будто тот у него перед носом купил последнюю горсть самых вкусных конфет. Горбун, в свою очередь, пялился на него в ответ с подозрительностью, с которой скептик смотрел бы на гадалку в эзотерическом салоне. Сцена была странной, но Лу не придала этому большого значения, больше увлеченная блестящей идеей, которая