Доктор Кто. Клетка крови - Джеймс Госс

Он приник к полу и осмотрел фиксаторы, словно шахматист фигуры, а затем вытащил паяльную лампу.

– Надо бы слегка расплавить металл. По идее, должно сработать.

Он принялся за работу. Пламя вырывалось из лампы, настроенной на максимальный режим, и обжигало металл. Я видел, как там жарко – покрытие труб начало тлеть, задымляя воздуховод.

428-й работал молча, лишь покашливал время от времени. Затем привстал и потянулся к рычагу.

– Все равно что делать крем-брюле. При следующей встрече поболтайте с Кларой о кулинарии, ладно?

Он обращался ко мне.

– Просто… – он подвел рычаг к фиксатору, и действительно, тот начал вращаться, словно сахарная вата на палочке. – Я боюсь, что в противном случае ваш разговор с ней выйдет мрачноватым… О, получилось, – он перешел к следующему фиксатору. – Передайте своему странному Оракулу, чтобы хорошо себя вел и приготовил свой движок Бакстера. На котором я, кстати, сейчас стою. Именно для этого здесь решетки, если вдруг вам интересно. Мне вот очень. Я сейчас в буквальном смысле стою на гигантской радиоактивной скороварке. Вот и второй готов, – 428-й выпрямился, слегка пошатнувшись. – Греческий бог Гефест свои лучшие творения выковал на дне вулкана. Служба безопасности труда и охраны здоровья за голову бы схватилась, узнав об этом. Да уж… меня тут уже слегка поджаривает, – картинка немного поплыла, воздуховод целиком заполнился дымом.

428-й принялся за третий фиксатор.

– Кажется, он запустил движок. Надеюсь, ваш Оракул будет душкой и не приведет его в действие полностью, пока я не закончу. Будет очень обидно, если я сварюсь заживо напрасно.

Услышав это, Бентли развила бурную деятельность. Я видел, что дверь, ведущая на Седьмой уровень, заперта. Видел, что мощность по всей тюрьме падает опасно низко. В комнате стало душно. У меня запершило в горле. Я понял, каково сейчас, наверное, 428-му.

– Дело такое, – сказал 428-й. – Вы ведь понимаете, что я вряд ли выберусь отсюда живым. Вы уже догадались. А я человек умный. Поэтому могу… оставить паяльную лампу включенной, хотя это никак не поможет. Но что тут еще поделаешь, если секунд через двадцать этот фиксатор отключится, и весь коридор заполнит выхлоп движка Бакстера. А через 20,000001 секунды от меня ничего не останется. Даже тюремная еда подобного не выдержит. Такая вот история.

Я знал, что он делает. Он собирался пожертвовать собой, чтобы спасти всех на Седьмом уровне. Чтобы искупить – нет, хотя бы попытаться искупить вину за все те убийства, что он совершил.

Третий фиксатор отключился. Сработала очередная сигнализация.

– Пожарная тревога, какая ирония, – хмыкнул 428-й. – В общем, вот вам моя последняя просьба. Задумайтесь, хорошенько задумайтесь о том, на кого вы работаете. Неважно, хотите ли вы как лучше. Вопрос в том, хотят ли они? – последний фиксатор сдался, и 428-й, задыхаясь, без сил рухнул на пол.

– Вы меня поняли. Осталось немного. Велите Оракулу начинать.

Бентли велела. Я почувствовал, как станция затряслась, когда включился движок Бакстера. В обычное время антигравы бы немного уменьшили тряску, но сейчас от них было мало толку.

428-й сел на пол, пытаясь отдышаться. Он помахал мне рукой. Я увидел это сквозь клубы дыма, заполнившие воздуховод.

– Так или иначе, – услышал я его усталый голос. – Можете считать это моим последним побегом, Управитель.

– Да, – я улыбнулся. – Спасибо вам, Доктор.

Он кивнул.

Кроме дыма и огня, на экране было ничего не разглядеть. Сирены продолжали реветь.

Астероид снова вздрогнул – Седьмой уровень рывком оттолкнулся от нас. Что-то загрохотало. Затем еще раз, посильнее. Через мониторы все наблюдали, как Седьмой уровень плывет прочь от Тюрьмы. Все, кроме меня. Я смотрел на лицо 428-го – умиротворенное, спокойное. Смотрел до тех пор, пока изображение камеры не вспыхнуло красным, а затем померкло.

На душе скребли кошки. Не зная, чем еще заняться, я присоединился к остальным. Седьмой уровень уплывал все дальше от Тюрьмы. На одном только движке Бакстера он вряд ли долетит до колонии или хотя бы до места, откуда колония сможет его вытащить. Но по крайней мере у всех, кто там находился, была надежда.

У нас же не было и ее. Кое-кто поаплодировал, но я ощущал, как улетучивается чувство эйфории. Отказ системы. До всех нас разом дошло, что мы остались умирать на куске разваливающегося камня.

Эх, если бы только 428-й был жив. Неважно, что он за человек – он мог бы нам помочь.

Мы наблюдали, как Седьмой уровень набирает скорость, выходит за пределы кольца спутников ТрансНета, минует подвес искусственной силы тяжести и направляется к Оборонной Станции, построенной, чтобы не пускать к нам посторонних. Когда Седьмой уровень плавно проплыл мимо нее, я в полной мере осознал, что они бросают нас одних.

Я умру на этом утесе. Но мы хотя бы сумели сделать это. Сумели дать им надежду.

В этот самый миг Оборонная Станция выстрелила и разнесла Седьмой уровень в щепки.

Оказаться взаперти в камере собственной тюрьмы было довольно странно.

Я много раз бывал в них, беседовал с заключенными, осматривал, чтобы убедиться, что в камерах есть все необходимое. Но я и представить не мог, что когда-нибудь меня посадят туда как узника.

Камера была очень тесной. Койка – слишком узкой и жесткой. Одеяло – чуть короче и тоньше, чем надо бы, а подушка походила скорее на плоскую картонку.

Все в камере было блеклым. Любой предмет, если взять его в руки и рассмотреть поближе, имел свой цвет. Но со стороны все сливалось в одну выцветшую серую массу.

Единственным ярким пятном была моя оранжевая униформа. Но даже этот цвет казался тусклым и грязным. Он годился лишь для того, чтобы выставить напоказ мою виновность.

И я действительно был виновен.

* * *

Мы стояли и смотрели, как взрывается Седьмой уровень. Это длилось довольно долго.

Кто-то в ужасе закричал. Уже потом, посмотрев записи с камер, я обнаружил, что это был я сам – первый, кто подал голос… Собственно, вот как все было:

Бентли: Управитель?

Я: Да?

Бентли: Упра… простите… Управитель. Сэр. По закону я обязана…

Я: Да. Продолжай.

Бентли: Управитель, по закону я обязана заключить вас под стражу. Необходимо провести расследование по поводу… по поводу…

Я: Массового убийства. Ведь именно это слово здесь уместно, так?

Бентли: По поводу смерти тех, кто находился на борту Седьмого уровня.

Я: Да. Да. Прости. Простите меня… Что я натворил? Это все я виноват.

Бентли: Управитель, я обязана напомнить, что в этом помещении ведется видеонаблюдение, и подобные заявления не…