Мои дорогие девочки - Эмма Берсталл

– Я рада, что ты это сделала, – тихо промолвила Виктория. – Теперь я лучше тебя понимаю. Ты много страдала, а теперь еще и Лео тебя оставил. Как и меня. Нам многое предстоит пережить.

Некоторое время они сидели молча, размышляя над тем, насколько верны слова Виктории.

– Я знаю, кто виноват в том, что нет денег, – вдруг сказала Виктория.

– Кто же? – воскликнула Кэт.

– Мэдди! – бросила Виктория, и выражение сочувствия на ее мягком лице сменилось злостью. Кэт даже испугалась.

– Она живет в каком-то очень дорогом доме в Лондоне, – пробормотала она. – И ее дочь ходит в частную школу. Это все на его деньги. Она хитростью выманила их у него, чтобы свить себе гнездышко.

Кэт почти не думала о Мэдди, но сейчас вспомнила ее дорогую одежду на похоронах и безупречный макияж. Ей было непросто прийти сюда и еще тяжелее рассказывать об отце. И сейчас она не хотела обсуждать Мэдди, сидя напротив Виктории. Кэт не нуждалась ни в понимании, ни в сочувствии.

Она схватила куртку и уже собралась уйти, не прощаясь, но сообразила, что это будет выглядеть глупо. Виктория не просила ее изливать душу, и она сама виновата, что не смогла вовремя остановиться.

– Тебя подвезти до станции? – спросила Виктория, доедая пирог и смахивая крошки с груди.

– Нет!

Кэт быстро шла по темной улице, проклиная себя за то, что совершила такую серьезную ошибку. Ей не следовало приезжать сюда! Зачем только она послушала Трейси!

Проходя мимо особо красивого дома, она с силой несколько раз ударила ногой по забору. Доски затрещали, и Кэт с удовлетворением подумала, что сломала его.

– Эй! Ты!

Она не стала останавливаться и смотреть, кто кричит, а побежала к Уиблдон-Виллидж и затерялась среди хорошо одетых людей, курсирующих между ресторанами и барами. Кэт сожалела о том, что не нагрубила Виктории, ведь эта женщина так долго была с Лео и, очевидно, даже не понимала своего счастья. И Мэдди знала его целых восемь лет, а Кэт всего лишь год. Несправедливо.

Она с ненавистью посмотрела на пассажиров в вагоне поезда и показала неприличный жест парню в костюме в тонкую полоску, который оглядел ее с головы до ног. От этого Кэт почувствовала себя немного лучше.

Воскресенье, 20 декабря

– Поднимайся же! Пойдем завтракать! – твердила Трейси, стоя над Кэт, которая в серой байковой пижаме сидела на кровати, скрестив ноги.

– Я не могу в это поверить! – повторяла Кэт, качая головой. Она все еще не пришла в себя после разговора с Викторией, хотя миновала целая неделя. – Как это нет денег? У него их было полно!

Трейси потянула Кэт за рукав.

– Может, он тайно играл в казино! Какой это, наверное, кошмар для его жены и детей! Пойдем, я умираю с голода.

Кэт неохотно поднялась и раздвинула шторы. В комнату ворвался яркий солнечный свет, и она зажмурилась. Через пару секунд глаза привыкли к свету, и Кэт выглянула на улицу. На Роман-роуд обычно кипела жизнь: женщины в традиционной мусульманской одежде, некоторые в никабе с прорезью для глаз, ходили по магазинам. Мужчины о чем-то разговаривали и спорили, дети шли в школу или домой. Но сегодня все словно вымерло, за исключением лавки с продуктами «халяль», магазина товаров со скидкой, где можно купить все что угодно, от детского пластикового горшка до швабры и ведра, и магазина «Все за фунт». Кэт посмотрела направо, но с трудом разглядела вдалеке недостроенный Олимпийский стадион.

В клетке зашуршало, и из домика, набитого соломой, высунулся Родди. Мышонок втянул воздух и устремился к колесу. Кэт знала, что это Родди, потому он был меньше, чем его брат, Седрик, но с более длинным хвостом. Она нагнулась и заглянула в клетку.

– Привет!

– Нет времени болтать с мышами! – возмутилась Трейси. Она не особо жаловала питомцев Кэт. – Бейглов не останется!

– Хорошо, – кивнула Кэт. – Уже одеваюсь. Я скоро, обещаю.

Она достала из ящика и надела черные обтягивающие джинсы и белую термомайку, черную футболку с длинным рукавом, а сверху натянула серую толстовку с капюшоном. Одного взгляда в зеркало было достаточно, чтобы понять: с гнездом на голове она не сможет ничего сделать, поэтому Кэт собрала все волосы на макушке и завязала их в узел. Затем вставила в ноздрю серебряную серьгу и зашла в ванную, чтобы плеснуть холодной водой в лицо. Что ж, она готова.

Трейси стояла у стола и листала газету. Она была в странного вида черно-розовой этнической юбке, которую купила рынке в Кэмдене, и замшевых ковбойских сапогах темно-коричневого цвета. Похоже, Трейси забыла надеть что-то сверху, потому что на ней все еще была кофта от пижамы – белая с розовыми сердечками. Желтые волосы заплетены в косички, торчавшие над ушами, а между ними был ровный аккуратный пробор, через который просвечивала кожа.

Кэт заглянула через плечо Трейси и прочитала сообщение, что тысячи британцев застряли в ловушке на поездах «Евростар». Трейси покачала головой:

– Ужас! Они долго просидели в тоннеле в удушающей жаре без еды и воды. Я бы этого не вынесла.

Кэт улыбнулась, сразу забыв обо всех своих несчастья.

– И что бы ты делала?

Подруга закрыла газету и с недовольным видом развернулась:

– Я бы позвала менеджера и потребовала бы, чтобы меня выпустили.

Кэт подняла брови – ее забавляли приступы могущества у Трейси. В такие моменты она не сомневалась, что может решить любую проблему на свете, потому что была здравомыслящей женщиной.

Они вместе отправились к автобусной остановке. Несмотря на яркое солнце, на улице было холодно: максимум два градуса тепла. Трейси была в ярко-красной перуанской шапке с ушами и длинными завязками – подарок от Рика, ее бойфренда, с которым она то встречалась, то расставалась. Автобус подъехал, и они нашли свободные места в середине второго этажа. За ними сидела семья, направлявшаяся в Музей детства на Кембридж-Хит-роуд. Дети радостно болтали, задавая бесконечные вопросы:

– Можно нам посмотреть на тедди? Можно мороженое?

Воспоминания неприятно кольнули Кэт. В детстве она очень любила ездить в этот музей. Особенно ей запомнились стеклянные витрины, заполненные старыми куклами с крошечными розовыми губками, белыми фарфоровыми лицами и в панталонах с оборками под пышными юбками. Она никогда не любила кукол, но это был другой случай. Как ей хотелось забрать с собой такую куклу, одевать и раздевать ее, класть в забавные старые коляски с огромными колесами и пыльными капюшонами с бахромой! Матери Кэт они нравились не меньше, а, может, даже больше.

– Кэтрин, ты только посмотри на нее! – восклицала она, показывая на какую-нибудь куклу редкой красоты, с шелковыми светлыми локонами и розовыми щечками. – Разве не красавица?

Они переходили от витрины к витрине, останавливаясь у каждой куклы и обсуждая лицо и одежду во всех деталях, включая крошечные туфельки с ремешком из черной кожи.