Газзаев - Анатолий Житнухин

Надо сказать, что клуб имел прекрасные условия для работы с футболистами, располагал собственным отличным стадионом и, кроме подмосковной, тренировочной базой в Хосте. Не раз команду возглавляли высококлассные тренеры, которые подбирали талантливых и боеспособных исполнителей. Но стоило по-настоящему перспективным игрокам проявить себя, как их переманивали в ведущие московские клубы. Хочешь не хочешь, возникала у многих футболистов психология временщиков, с которой бороться было практически невозможно. И команда, как правило, продолжала занимать привычные места в нижней части турнирной таблицы, то, время от времени, приподнимаясь наверх, то покидая высшую лигу и возвращаясь в нее вновь.

Похоже, что не знали, как вырваться из этого замкнутого круга, и руководители спортивного общества «Локомотив». Вместе с руководящими чиновниками МПС они пытались воздействовать на качество и стабильность игры своих футболистов, дозируя материальные ресурсы команды. Но делалось это лишь по наитию и желаемых результатов не приносило.

Знал ли Волчок, что молодые таланты обречены в «Локомотиве» на прозябание? Возможно. Но как бы то ни было, тот игровой потенциал, которым располагали команда и ее отдельные игроки, он раскрывал и использовал полностью. И добивался он этого с таким тактом, что его подопечные чувствовали себя не простыми исполнителями воли тренера, а активными участниками творческого процесса, секреты которого раскрывались на тренировках и занятиях. Не случайно, что для многих подопечных Волчка «Локомотив» стал своеобразной тренерской школой, и способные игроки, занимаясь под его руководством, нередко утверждались в мысли продолжить свою карьеру в качестве футбольных наставников. Именно из той плеяды футболистов выросли такие известные тренеры, как Юрий Семин, Владимир Шевчук, Александр Аверьянов, Валерий Петраков, Владимир Эштреков, Гиви Нодия — всех и не перечислишь.

Определенную закономерность в этом видит и Юрий Павлович Семин. По его наблюдениям, интерес к тренерской работе Волчка проявляли прежде всего ветераны, которые очень часто приходили в команду на завершающем этапе своей игровой карьеры, плохо мыслили себя в дальнейшем без футбола и всерьез задумывались о своем будущем. Во-вторых, «звезды» в «Локомотиве» были редкостью, поэтому Игорю Семеновичу приходилось строить команду из того, чем располагал, максимально использовать все резервы, заложенные в тактике. И эта способность тренера, естественно, не проходила мимо внимания опытных футболистов. Почти все, кто вступил потом на тренерскую стезю, начинали свою новую работу в провинциальных клубах, где прошли хорошую школу, позволившую им впоследствии закрепиться на этом нелегком поприще.

То, что процесс подготовки команды Волчка носил именно творческий характер, а доступность его педагогических методов побуждала футболистов к самостоятельным поискам и мышлению, подтверждает и одно из воспоминаний Газзаева: «Под руководством Игоря Семеновича Волчка мне пришлось продолжать непрерывную учебу, чтобы уже на практике в единоборствах с сильнейшими футболистами страны лучше проследить законы развития „тотального футбола“, правильнее их понять и затем уже следовать им в своих действиях. На весенних учебно-тренировочных сборах или в сезоне перед матчами чемпионата страны часами изучал и анализировал действия в атаке киевлян, московских спартаковцев и тбилисцев, открывая для себя неизведанное в тактике. Все чаще и чаще высказывал на предыгровых установках и послематчевых разборах свое мнение. И Волчок с присущим ему тактом одобрял такое поведение, считая, что все футболисты должны активно участвовать, в подготовке команды к играм. Конечно же, не всегда бывал прав в оценке собственных действий и действий партнеров, но, тем не менее, стремился до конца вникнуть во все новинки игры на передней линии без ярко выраженных фланговых форвардов, без постоянных позиций у обоих нападающих, одним из которых пришлось быть мне самому на протяжении многих лет выступлений в высшей лиге».

Почувствовав в «Локомотиве» вкус к тактическим премудростям игры, Газзаев стал более вдумчиво относиться к своим действиям на поле. Наиболее уверенно он чувствовал себя, играя в связке с Нодия при поддержке тонкого мастера комбинационной игры Аверьянова. Опытный, но уже заметно утративший резвость Нодия, как правило, постоянно находился на острие атаки и, умело отвлекая и уводя за собой защитников, открывал Газзаеву оперативный простор, на который тот врывался на сумасшедшей скорости и своими непредсказуемыми взрывными действиями вносил окончательную сумятицу в оборону соперника.

Помимо мощного стартового рывка он обладал великолепным дриблингом и оригинальной обводкой. Газзаев стал узнаваем в игре — по своим фирменным обманным движением и финтам, по вдохновенным одиночным проходам сквозь ряды защитников, по умению надежно укрыть мяч корпусом. Не прошли бесследно бесконечные, с детских лет, тренировки, постоянная, до изнурения, работа над техникой.

Вызывала опасение у соперников его постоянная зараженность на удар в прыжке или в падении. Как любого скоростного и умелого нападающего, его не щадили. На ногах он стоял крепко, но вот падать любил — вдохновенно и с артистизмом. При этом падения его не выглядели умышленными, да они и не были таковыми. Просто все на поле надо выполнять красиво — болельщики должны получать удовольствие.

«У меня нет оснований предположить, — писал Лев Филатов, — что он намеренно старается выделиться, обратить на себя внимание. Но так получается. Если о других мастерах уместно отозваться, что они дриблинг, финты и иные сложности применяют, то Газзаев их демонстрирует, блещет ими. Он создан для них, он их обожает, верит в них. И знает себе цену, как мастер всего тонкого, затейливого, с выкрутасами, с обманом, что хранится в заветных тайниках футбола».

Но горячий характер по-прежнему подводил: не всегда удавалось сдерживать себя в конфликтных ситуациях, часто апеллировал к судьям, нередко во время игры предъявлял претензии и к партнерам.

И все же при этом в глубине души Газзаев всегда был настроен по отношению к себе самокритично и после неудачных игр не только всегда тяжело переживал, но и пытался понять собственные ошибки. В одном из интервью еженедельнику «Футбол — Хоккей», состоявшемся вскоре после завершения игровой карьеры, еще, так сказать, по горячим следам событий, он так оценивал свои действия:

«Многим спортсменам свойственно оглядываться назад и вспоминать весь прошлый путь, расцвечивая его лишь приятными вехами из своей биографии. Думаю, эти слабости в конце трудной спортивной жизни простительны. Впрочем, и тут все зависит от характера. Футбольный характер у меня был ершистый. Я всегда, с любым соперником выходил играть и бороться за мяч до финального свистка. Никогда ни в одном матче, ни под кого не подстраивался. Сам не был равнодушным на поле и не терпел равнодушных и инертных рядом с собой. Меня часто упрекали в излишней придирчивости к партнерам, к соперникам, к арбитрам. Что поделаешь, до сих пор, даже сидя на трибуне, прокручивая в памяти тот или иной момент, не могу простить любому футболисту плохой пас партнеру, грубое нападение сзади, удары по ногам исподтишка, промах по воротам из выгодной позиции».

Явно возросший с приходом Газзаева атакующий потенциал «Локомотива» начал благотворно сказываться на результатах: в осеннем первенстве 1976 года команда смогла подняться на восьмую ступеньку итоговой турнирной таблицы, а в чемпионате 1977 года заняла шестое место. Для «Локомотива» той поры это было несомненным успехом. Появилась надежда, что команда наконец-то вышла из затяжного кризиса и приобрела способность соперничать с ведущими командами страны, может быть, сумеет даже выйти в призеры. Но этому не суждено было сбыться.