Чужая жизнь - Валерий Геннадьевич Шмаев

class="p1">Ребята опять засмеялись. Ну и ладненько, нашим проще, ждём облаву.

Молодец всё же Степан, если бы не ранец из машины, сидели бы и сосали лапу. Ранец был забит продуктами полностью, даже шмат сала килограмма на два в тряпочку завёрнутый присутствовал.

Пока мы перекусывали, чем немецкий водитель поделился, и распределяли оружие, туман рассеялся. Стали проявляться детали окружающего нас пейзажа, проступил густой перелесок на опушке, убрели по своим делам тучи, прояснилось небо. День готовился вступать в свои права. Очередной бесконечный летний день.

А как в предрассветном тумане хорошо было, ни комаров бесчисленных, ни вездесущей мошки, ни надоедливых немцев с финнами, ни войны.

Суматошная стрельба в посёлке закончилась. Хотя отдельные выстрелы из различного оружия ещё иногда проскакивали, но вот утихли и они. Машина тоже, похоже, прогорела, жаль, на вторую пожар не перекинулся. Далеко они друг от друга стояли. У Степана нет моего детского опыта, а у меня не было времени во втором кузове нормально пошариться.

Я ждал, что немцы рванут в погоню сразу, всё же разозлили мы их здорово, но прошёл час, затем второй, и ни погони, ни какого-то ещё шевеления в нашу сторону не было и в помине. Я уже начал беспокоиться, однако к исходу третьего часа на околице появилось несколько фигур. Мелькнули и пропали, как не было.

Вот они, разведчики. Следопыты, мать их! Дорожка следов вывела немцев за околицу, направление нашего движения они нашли, сейчас основная группа пешком подтянется, но я даже не рассчитывал на такую удачу. В посёлке послышался шум моторов, и на околицу не торопясь выкатились пять мотоциклов и грузовик.

Вон оно что! Немцы колёса меняли. Собрали-таки из двух грузовиков один и из восьми мотоциклов – пять. Ну да, мотоциклы я курочил быстро, не так, как на лесной дороге. Там времени у меня было намного больше. Здесь я просто отрывал и резал всё, до чего мог дотянуться, а потом и Степан с Мишей подключились, им тоже такой акт вандализма по душе пришёлся. Я надеюсь, и мою гранату под спущенным колесом финны нашли. Недаром они такие возбуждённые.

Мотоциклисты, прокатившись за околицу метров на семьдесят, остановились. Тут же из травы выметнулись четыре фигуры и сели сзади водителей. Странные разведчики. С другой стороны – да. Чего им ноги бить? До леса чуть больше километра, но это они зря. Лень в данном случае штука не просто вредная, а смертельно опасная.

Попали немцы по глупости собственного командира. Просчитал он нас неправильно. С часовых мы взяли три винтовки да два автомата, а красноармейцев – семеро. Вот и посчитали немцы, что с детьми плохо вооружённые и ослабленные пленом беглецы далеко не уйдут, но от посёлка свалят обязательно как можно дальше, а я, планируя засаду, как раз рассчитывал прихватить преследователей на опушке леса. Вот они прямо в нашу засаду и приехали.

Распределено у нас было просто: пулемётчики открыли огонь по грузовику в упор, метров со ста пятидесяти – двухсот. Мотоциклы были значительно ближе, метрах в пятнадцати – двадцати, и нарвались они на восемь гранат, каждый из нас бросил по две. В общем-то, и всё. Можно было уходить, но я дал ребятам почесать кулаки.

Расстрел не ожидающего нападения противника – дело увлекательное и крайне полезное. Бой был короткий, но для нас очень результативный. Мотоциклистов разметало по дороге, в живых не осталось никого. Одна граната вообще в коляску попала, и кисть руки мотоциклиста улетела в противоположную от нас сторону.

По машине стреляли пулемётчики. Я запретил брать с собой много патронов, так что и у Миши, и у Фёдора было только по два диска к немецким «ручникам», но этого хватило за глаза. Триста патронов, в каждом диске по семьдесят пять, превратили грузовик в решето.

Ребята ещё стреляли, добивая по второму диску, в паривший пробитым радиатором грузовик и по судорожно и не прицельно огрызающимся из винтовок чудом оставшимся в живых финнам, а я, бросив свой автомат, где перекатом, а где короткой перебежкой рванул к первым двум мотоциклам, которые чуть вырвались вперёд и попали под первые наши гранаты, но главное было не в этом, а в том, что я увидел в бинокль.

Фашист был, видимо, очень опытным и соскочил с мотоцикла раньше, чем гранаты упали на землю рядом с его мотоциклом, но он совсем не ждал, что у нас есть Ристо. Снайпера карела, да ещё и пограничника, немецкий снайпер не ждал совсем, так что соскочить он соскочил, но пуля попала ему не в лоб, а в затылок. Ристо от метания гранат я освободил сразу же, как только увидел в бинокль снайпера.

В стрельбе я ребятам проигрываю, поэтому я бросал гранаты и мародёрил. Пока я шарился по трупам, а в основном по багажникам колясок и ранцам, выкидывая из них ненужные мелочи и сгребая продукты и гранаты, Ристо и Костя взялись за снайперки, и количество стреляющих финнов стало быстро сокращаться. Их и так-то в живых оставалось не слишком много.

Двести метров не расстояние для пулемёта, а потом и снайпера. Я же тем временем, загруженный ништяками, так как уйти с пустыми руками не позволяла моя «жаба», судорожно пытался отползти обратно, но сделать это было очень не просто. Помимо снайперской винтовки с боеприпасами я нагрузился тремя ранцами, гранатами, биноклем, картой и патронами к автоматам, ибо их никогда много не бывает. Степан автомат упёр, а патронов только три магазина было. Здесь же у мотоциклистов почти у всех автоматы и много сухого пайка. Немцы в лес собирались и продукты брали с собой.

В конце концов я плюнул на попытки ползти и перебежал это небольшое расстояние, чудом не нарвавшись на прицельный выстрел какого-то шустрого финна. То есть я рухнул на траву раньше, чем он засадил мне пулю в спину, хотя холодным потом я покрылся сразу, как только рядом со мной свистнула пуля. Понимаю, что свою пулю я бы не услышал, но было очень страшно.

Всё. Надо сваливать, пока не началось. Теперь за нас точно уцепятся. Всё же в посёлке были далеко не все войска, участвующие в облаве на окруженцев. Едва мы, распределив на всех намародёренный мною груз, уползли дальше в лес, как на околице появилось сразу четыре грузовика, из которых начали шустро выпрыгивать пехотинцы.

– Вашу ж маму! Откуда вас столько? – вслух возмутился я, увидев данное безобразие.

Это, похоже, какую-то маршевую часть сдёрнули по нашу душу. Человек сто пятьдесят молодых,