Хищная диаспора - Сергей Самаров

Рагим, похоже, и это предусмотрел. Он поступил вопреки традициям горных народов, где хозяином дома обычно официально числится глава семейства, мужчина. Но это решение сберегло жилье ему, его жене и детям. Так, по крайней мере, сказал мне участковый инспектор полиции.

Вылетели мы без происшествий, как обычно и бывает. Все шло в штатном режиме.

Я пожелал посмотреть, как работают приборы поиска на вертолете, поэтому задержался в кабине и объяснил пилотам суть дела.

— Бандитов побаиваешься, старлей? — спросил подполковник, командир экипажа, с легким вызовом в голосе.

Ему, недосягаемому для бандитов, как правило не имеющих в своем арсенале ПЗРК, этот вопрос, может быть, казался даже весьма остроумным.

Я мог бы объяснить ему, что действительно опасаюсь, но в первую очередь того, что бандиты увидят высадку моего взвода и просто не спустятся с гор. Слишком уж большую опасность мы для них представляем. Совершенно реальную, смертельную.

Так всяким волкам страшны псы-волкодавы. Хищники даже могут видеть издали стадо овец, но не решаются приблизиться к нему. Если они это сделают, то даже быстрые ноги не позволят им спастись.

Все очень просто. Бандиты — это и есть волки. А мы почти официально зовемся волкодавами. Такова наша работа. Мы по долгу службы обязаны уничтожать этих злобных тварей без всякой пощады. Мало какой волк пожелает связаться с нами и быть разорванным в клочья! Разве что большая и поэтому наглая стая нападет на одного из нас.

Но мне показалось унизительным оправдываться перед этим летуном, который если и видел бандитов, то сверху, издали. Или же он смотрел на экран телевизора и видел, как мы их, убитых, волочем за ноги и сваливаем в единую кучу, чтобы отправить на экспертное опознание.

Поэтому я ответил иначе:

— Матери моих бойцов доверили мне жизнь своих сыновей. Я отвечаю за этих парней, не хочу без необходимости подвергать их опасности.

Подполковник хмыкнул и ничего не ответил.

Второй пилот, майор, сидящий перед монитором, на который выводилось изображение с тепловизора, отстегнул с шеи ларингофон, чтобы его не слышал диспетчер авиаотряда ФСБ, повернул голову и прокричал тяжелым басом, перекрывая шум двигателя:

— Вон, смотри, старлей, внизу идет кто-то.

Я глянул и отчетливо увидел человека, идущего по склону хребта. Вокруг него неторопливо бегала собака. Вот он остановился, задрал голову и стал смотреть вверх. Наверное, этот тип различал наш вертолет на фоне слегка сероватых облаков, которые пришли на смену тяжелым тучам. Я не мог не заметить, что это изображение было просто прекрасным для тепловизионного.

— А испытуемый радар?.. — спросил я.

Майор ткнул пальцем в круглый монитор между креслами, по которому, оставляя люминесцентный след, совершала круговые вращения стрелка. На нем высвечивались две точки, очертания фигур различить было нельзя. Радар заметно уступал мощному вертолетному тепловизору по качеству изображения.

Но меня вполне устраивали оба прибора.

— От тепловизора человека может спрятать, например, ваш «Ратник», — показал майор знание нашей боевой оснастки. — А вот от радара укрыться невозможно. Он определяет не тепло, а электромагнитные колебания. Их испускает любое живое существо.

Я не стал настаивать на том, чтобы для проверки радара высадить одного из своих бойцов, одетого в костюм экипировки «Ратник», который не пропускает тепло и не просматривается ни в инфракрасном свете, ни в тепловизоре. Хотя сами вертолетчики наверняка согласились бы это сделать. Новый радар испытывали именно они, а не я. Но я поверил на слово разработчикам. Тем более что наземные испытания прибор прошел по полной программе.

Хотя, честно говоря, мне было достаточно показаний одного мощного тепловизора, установленного на вертолете, потому как я знал, что бандиты не имеют специальных костюмов, скрывающих их от наших приборов. Кроме того, этот аппарат видел все вокруг себя. Меня такая способность прибора вполне устраивала. Я не сомневался в том, что он сможет обеспечить нам скрытную высадку.

Полет был непродолжительным. Я занял место среди солдат взвода, но даже вздремнуть не успел, когда над дверью, ведущей в пилотскую кабину, замигала красная лампочка. Она сообщала нам о том, что мы приближаемся к месту высадки.

В полетном задании было сказано, что вертолет совершать посадку не будет. Он зависнет в полутора метрах над землей. С этой высоты нам будет не трудно произвести стремительное десантирование. Оно проводится по давно знакомой методике. На тренировках и при выполнении предыдущих заданий все это отработано до тонкостей. Все мои бойцы уже многократно совершали такую высадку даже с большей высоты.

Когда бортмеханик открыл боковой люк, я выглянул наружу и на глазок определил, что высота даже меньше запланированной, где-то метр тридцать, никак не больше.

Я посмотрел на бортмеханика.

— Командир просил сообщить, что вокруг чисто, — сказал он.

Я кивнул и первым покинул вертолет, держа в одной руке автомат, в другой — свой рюкзак. Я приземлился, пружиня ногами, сразу совершил скачок в сторону и обязательный кувырок, после которого встал в позицию для стрельбы с колена. Рюкзак я оставил рядом, прижал к плечу приклад автомата, повел стволом в одну и в другую сторону, выискивая возможную опасность, которая должна была незамедлительно стать целью. Все это было отработано до автоматизма и делалось без всякой импровизации.

Следом за мной один за другим из вертолета стали выпрыгивать бойцы. Через несколько секунд все первое отделение оказалось на земле, полукругом охватило место высадки. За спиной у нас оставались крутые скалы отрога хребта, не позволяющие круг замкнуть.

Тепловизор вертолета предварительно тщательно прощупал эти скалы, как это и было записано в полетном задании. Он не определил присутствие людей среди камней. Значит, с той стороны опасаться нам было нечего.

А полукруг бойцов, ощетинившихся стволами автоматов, становился все плотнее. Вслед за первым отделением борт покинули второе и третье.

Последним к нам присоединился старший сержант Ничеухин и доложил:

— Товарищ старший лейтенант, десантирование успешно завершено. Пострадавших при приземлении нет.

Ноги у моих бойцов крепкие, тренированные. Подобные прыжки они выдерживают запросто.

Хотя я слышал, что в других подразделениях при этом случались травмы. Иногда под подошву берца попадал камень, и не выносила напряжения лодыжка, достаточно хрупкое место в ноге. Реже случалось, что не выдерживали колени. В результате боец падал не туда, куда ему следовало кувыркаться. Это тоже могло вызвать травму, если, скажем, солдат угодит на камень. Но у нас все прошло благополучно, совершенно нормально.

— В походную колонну! — отдал я приказ.