Запоздалый приговор - Фридрих Незнанский

— К мягкой дорожке, — вздыхала Юркина мама.

— И скорому возвращению, — поддерживала ее Раиса Петровна, которая по-соседски помогала готовить и накрывать столы.

Впрочем, к девяти часам дождь прекратился, а к военкомату Юрке следовало явиться к шести утра уже следующего дня, и проводы, только-только начавшиеся в Юркином дворе, взорвались музыкой и песнями. Гуляли под натянутым тентом, за поставленными буквой «п» столами. Любой прохожий мог бы принять массовое веселье за разудалую свадьбу, с той только разницей, что не кричали надрывно горько, а вместо этого то и дело затягивали «У солдата выходной…» или «По долинам и по взгорьям…». Пели с душой, женщины пускали слезу, умильно поглядывали на остриженного призывника.

Молодежь веселилась меньше. Заняв собственный угол, Юркины друзья не принимали участия в песнопениях, лишь смущенно улыбались и, судя по всему, не разделяли настроения старшего поколения. Тосты, правда, говорили все. Родители и родственники желали новобранцу честно и достойно исполнить долг перед Родиной, не посрамить род Шаповаловых и вообще славный город Конаково. Вскоре, правда, молодежь, прихватив гитару, немного выпивки и закуски, отправилась к Волге — традиция, берущая свое начало еще, наверное, со времен царя Гороха, которая повторялась из года в год. Родители, да и никто из провожающих не были против.

— Сынок, вы там недолго, — напутствовал Юрку отец, по-взрослому похлопывая сына по плечу. — С нами еще нужно посидеть.

— Да все нормально, па. — Юрка расплылся в извиняющейся улыбке. — Мы туда и обратно.

— Вот именно, туда и обратно! — Светлана подхватила его под руку и увлекла вперед, бросив Николаю Федоровичу уже через плечо: — Мы не русалки, в реку его не утащим.

— Да уж лучше б русалки… — пробормотал себе под нос Юркин отец, провожая небольшую компанию немного осоловелыми глазами.

Больше он не пил, держался до прихода сына, чтобы последнюю рюмку пропустить с ним «на дорожку».

Юркина компания, в которой присутствовала и Римма, направилась к «своему» местечку, до которого звуки гулянья почти не доносились. Пришлось пройти мимо дома бабки Прасковьи. Римма внутренне напряглась — деревянный дом выглядел еще угрюмее, чем прежде. Тогда, восемь месяцев назад, отвар старой знахарки помог: ранняя беременность сорвалась как-то сама по себе, естественно и почти безболезненно. С того времени Римма старалась не ходить мимо дома Прасковьи Ильиничны, а если уж так получалось, что обойти его не представлялось возможным, то непременно отводила в сторону глаза и переходила чуть ли не на бег.

Слабый, пробивавшийся из-за занавесок свет почти не освещал крыльца. Римма невольно вздрогнула. А в следующее мгновение свет погас, окончательно погрузив двор и дом в кромешную тьму. Если бы не луна и звезды, дарившие с неба собственный свет, на их месте образовалось бы черное пятно, и только по темневшему рядом лесу можно было определить, что здесь владения бабки Дубовой. Римма уже хотела отвести глаза, как вдруг, черная и бесшумная, от дома отделилась тень, скользнула в глубь двора. Римма даже тряхнула головой, проверяя, не померещилось ли. Что-то, напоминающее человека, мелькнуло размытым пятном с другой стороны дома, в направлении леса, и опять растворилось в темноте. Налетевший из ниоткуда порыв ветра встряхнул верхушки деревьев, заставил задрожать листву. «Черный человек, деточка!» — сорвалось с пробудившихся деревьев и мягко коснулось Римминого слуха.

— Римка, ты что, привидение увидела?!

Бодрый голос Светки вернул Римму в реальность.

Она поспешила натянуть на лицо беспечную улыбку.

— Ага. Вон там, у забора, прячется. — И указала рукой в сторону забора знахарки. Хорошо, что было темно и никто не заметил, как предательски трясутся пальцы.

Шутку восприняли нормально, немного посмеялись, а висевшая на Юркиной руке Оксана даже подыграла:

— Привидение под забором — мелочь! Я вот раз видела, как бабка Прасковья из дымохода на метле вылетала!

Новый взрыв хохота. А Римме хотелось поскорее убраться от этого места подальше. Луна и звезды отражались на ровной, спокойной глади воды. Она была такая же черная, как и нависающее над ней ночное небо. От берега к невидимым островам убегала лунная дорожка, и было в ней что-то символическое, словно именно по ней через несколько часов отправится Юрка в свою новую жизнь, уйдет на два года. И, возможно, по ней же вернется, вот к этому самому берегу, где его будут дожидаться те, кто сейчас провожал.

Костер тихо потрескивал, оранжево-желтое пламя выхватывало из темноты играющего на гитаре Толика, подпевающих ему Саньку и Артема, одноклассников Юрки, и прильнувших с двух сторон к призывнику девчонок. Оксана переместилась поближе к гитаре, и теперь Юрка задумчиво сидел между Риммой и Светланой.

— А не искупаться ли нам? — предложил вдруг Саня и попытался встать.

Оксана удержала своего кавалера на месте, негромко шикнув на него:

— Делать больше нечего? В начале мая!

Не стесненный женским полом, Денис сорвался с места и помчался к реке. Он увязался за старшим братом, твердо решив выдержать всю процедуру проводов до конца. От берега раздалось хлюпанье и сразу за ним — бодрый мальчишеский голос:

— Да в нее только в водолазном костюме!

— Нам еще ладно, а тебе он зачем? — встретила вернувшегося Дениса Светка. — Ты же у нас Ихтиандр!

— Сама ты — Царевна-лягушка… — надул тот щеки, впрочем, без особой обиды в глазах, и подсел к Римме.

Толик стал перебирать струны, затянул с душой, с чувством. Саня и Артем на этот раз не подпевали, все слушали молча, разглядывая трепыхающееся пламя, вылетающие из него искорки и огоньки, словно в тех отражался весь смысл произносимых Толи-ком слов, которые каждый понимал по-своему.

Римма обняла Дениса за плечи. Он прижался к ней, притихший и замерший, как щенок, спрятавшийся в тепло матери. Она, скорее всего, не могла бы точно сказать, о чем именно сейчас думает. О Юрке, которого провожали служить? О том, что через месяц она закончит школу и нужно будет определяться в жизни? Вряд ли. Хотя мысли эти и проскальзывали, но как-то уж очень быстро и где-то вдалеке. Она думала о Викторе, о том, что так за все это время и не позвонила ему, не решилась. О поездке в Москву нечего было и мечтать — после случившегося не отпустила бы мама, потому как сразу бы догадалась, зачем она туда собралась. Наверное, именно от этого было ей сейчас невероятно грустно. Так, как еще никогда не было. Нет, один раз все же было — когда прошлым летом, у подножия Эльбруса, они прощались с Виктором. Но тогда не случилось еще того, что случилось. Тогда была надежда на скорую встречу… а она так и не состоялась.