📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгКлассикаВластитель душ - Ирен Немировски

Властитель душ - Ирен Немировски

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 19 20 21 22 23 24 25 26 27 ... 44
Перейти на страницу:

Вардес заговорил шепотом:

— Доктор, меня убивает непредсказуемость моей депрессии и приступов ярости. Случается, доктор, я засыпаю спокойный, счастливый (я не говорю сейчас о бессоннице, это особый разговор, это сущая пытка), но внезапно просыпаюсь среди ночи, охваченный безумной паникой. Я убежал бы куда глаза глядят, если бы жалкие остатки рассудка не удерживали меня. Мне страшно. Без всякой причины. Пугает все — дуновение ветра, блик света, воспоминание, сон. Преступник, терзаемый угрызениями совести, вряд ли испытывает такую муку, тоску, тяжкое предчувствие. Мне кажется, что мне грозит наказание, но за что — позабыл. Ужас, тоска перерождаются в ярость, она клокочет во мне, раздирает душу и, в конце концов, изливается на других. Я совершаю тогда ужасные поступки, сам не знаю как, — одному из них вы были свидетелем. Вот такая у меня жизнь. Хотя можно ли назвать это жизнью? Спасите меня, доктор.

Голос Вардеса звучал глухо, прерывался, лицо искажалось страданием, когда он смотрел на Дарио, но стыдливость мешала открыться до конца: признаваясь в одних слабостях, он умалчивал о других, еще более постыдных.

— Мой метод, — снова заговорил Дарио, — сродни инстинктивным прозрениям поэтов и художников: они транспонируют в более высокий регистр низменные страсти и питают ими духовную силу. Точно так же мы поступаем с физическим веществом, я имею в виду процесс пищеварения. Так вы доверяетесь мне?

— Да, — устало ответил Вардес.

В глубине души он презирал и ненавидел Дарио, как презирал и ненавидел самого себя, но могучая сила надежды толкала его к доктору Асфару. Кто знает, быть может, Вардес, преодолев начальный этап и выговорив самое трудное первое слово, вошел во вкус исповедальных бесед и ему понравилось делиться своими тайнами?

Он думал: «Приду разок, другой. А вдруг? Другого врача я всегда успею найти».

Дарио продолжал негромко, из всех сил стараясь говорить спокойно, властно и ласково:

— Мы начнем, как начинают классические психоаналитики-фрейдисты. Это всего лишь начало, но оно необходимо. Мы прекратим, как только обнаружим первое ключевое понятие. Ложитесь сюда, на кушетку, — продолжал он, беря Вардеса за руку и подводя к узкому диванчику, обтянутому серым тиком, в затененном углу кабинета. — Постарайтесь расслабиться. Ничего не бойтесь. Мы прекратим сеанс, как только вы почувствуете усталость. На меня не смотрите. Можете закрыть глаза. Не поворачивайтесь ко мне, меня здесь нет. Я буду задавать вопросы, но я только голос, невидимый помощник, воспринимающий аппарат, который не может ни судить, ни принуждать. В основе моего метода не принуждение, а полнейшая свобода, раскрепощение, а не ограничение. Вы освободитесь от страданий. Расслабьтесь. Доверьтесь.

Первый сеанс начался.

18

Через тринадцать лет доктор Асфар был в зените славы, визит к нему стоил очень дорого. Дамы сходили по нему с ума. Их предостерегали: «Он — мошенник. Обаятельный, известный, но что-то тут нечисто…» «Все это зависть, злоба коллег-неудачников, мы понимаем, откуда наветы», — думали пациентки.

Лихо надвинув шляпку на левый глаз или уподобив ее ангельскому нимбу, в зависимости от моды, француженки из богатых буржуазных семей, привыкшие все считать, придирчиво озирали приемную на улице Ош в особняке доктора Асфара, видели высоченный потолок, стены, увешанные картинами, пушистые ковры, обширный сад за балконной дверью, и говорили, качая головой:

— Сразу видно, богатейший человек. Какая роскошная обстановка! Он врачует не тела, он врачует души, — прибавляли они.

И повторяли повсюду титул, который доктор присвоил себе и сообщил по секрету одной из них: «Асфар — властитель душ».

Дамы ждали у дверей кабинета. Наступила осень, и они были в плотных костюмах, черных, коричневых, на плечах или на коленях лежали пушистые лисы, чернобурки и рыжие. Странно смотрелись тонкие бархатные лапки и мертвые мордочки лис рядом с безжизненными загримированными женскими личиками, казалось бы тоже неподвластными времени. Но в самой неприступной крепости есть бойницы, и сквозь них враг издалека замечает огонь; точно так же дам выдавали глаза, откуда выглядывала мрачная, постаревшая, смятенная душа. От чего они лечились? От обычных женских маний. Погони за плотскими наслаждениями. Тоски из-за невозможности их испытывать. В основном к Дарио обращались женщины.

В приемной лишь изредка появлялись мужчины, они не разговаривали, не двигались. Даже не вздыхали. Ждали, застыв, окаменев. Холодный серый октябрьский день сочился дождем. Они поднимали глаза и видели сквозь стекло чудесный сад доктора, деревья, аллеи, потом опять сидели потупившись. Они пришли сюда в первый раз. Мысли витали где-то далеко, вне времени и пространства, тела обмякли, как брошенная одежда. Одних занимала мелкая повседневная суета: будущее свидание, домашние неурядицы, жены, любовницы. Других мучили предстоящие хлопоты: раздел имущества, налог на наследство, долги. Вытянув ноги, мужчины смиренно и грустно протирали покрасневшие глаза. Этот тянулся к сигаретам, потом вспоминал, где находится, в ушах звучал голос кардиолога: «Сердце изношено, вам нельзя курить!» — рот скорбно кривился, рука опускалась. Тот беззвучно шевелил губами, репетируя в сотый раз, как доверит доктору свою тайну. Рядом с ним скептически усмехался третий: «Знаю, Дарио Асфар — проходимец. Мне уже все уши прожужжали. Непременно пойду к настоящему светилу, истинному специалисту. Но вдруг этот шарлатан поможет? Вдруг вылечит? Каких чудес не бывает!..»

Женщины тоже лишь прикидывались спокойными. По мере того как проходил час за часом — а время в приемной тянулось медленно, — их лица старели на глазах, взгляд суровел, руки в перчатках судорожно сжимались.

— Кстати, красотой он не блещет…

— Зато у него приятный ласковый голос…

Женщины начинали шептаться. Мужчины, хоть и с презрительным видом, прислушивались, но ничего не могли разобрать. Время шло. Бледные, утомленные пациенты поникли. Наконец за дверью, в кабинете Дарио, послышались шаги. Все шеи вытянулись, глаза устремились в ту сторону — жадно, с тревогой, — ни дать ни взять куры на птичьем дворе заслышали приближение хозяйки и ждут зернышек.

Дверь открылась, и на пороге возник невысокий худой человек — смуглый, с высоким лбом, большими оттопыренными ушами, серебряной сединой. Больные напряженно вглядывались в его усталые глаза, благородный лоб, седую шевелюру. «Он читает в сердцах», — думали женщины. Доктор слегка кивнул. Смуглая рука, украшенная массивным платиновым перстнем, отвела портьеру красного бархата, отделяющую приемную от кабинета, небрежно смяла ее, пропуская больного. Пациент вошел, портьера опустилась.

В приемной слышался только шорох дождя и тиканье настенных часов. Дамы и господа терпеливо ждали.

19

Ушел последний больной. Стрелки часов показывали начало девятого. Дарио, опершись головой о руку, сидел за рабочим столом и отдыхал. Вынужденный все время играть на публике, он как актер отрабатывал каждое движение, каждый взгляд. Репетировал слова, обращенные к больным: ключевые, обнадеживающие, запугивающие, утешительные. И, даже оставшись в одиночестве, продолжал представление. Вошел в роль: небрежная поза, печаль на лице, холеная красивая рука с массивным перстнем поддерживает серебристую голову. Дарио не сомневался, что имел бы сейчас успех.

1 ... 19 20 21 22 23 24 25 26 27 ... 44
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?