Infinitism. Главный мистический опыт - Атман Шраман

– Оно тебя еще не трогало?

– Нет, а что? Ты можешь что-то рассказать об этом, Миш?

– Да нет, просто интересно.

– Просто вы так внимательно слушали… Мне показалось, что вам это знакомо. Или вы думаете, что я сказки рассказываю?

– Ой, да нет, ты что! Мы сами те еще сказочники, – расслабившись, ответила Хель и прошла на кухню.

– Я совсем немного занимался сновидениями, так что не назвал бы себя экспертом в подобных вопросах. Кстати, все хотел спросить, Герман тебе ничего не писал? – перевел тему Миша.

– Мы с ним виделись как-то раз, но потом не общались.

– Да? И как он?

– Ты с ним тоже не общаешься, да?

– Нет. С того еще раза, как приглашал его к кришнаитам. Так как он?

– Странный какой-то. Очень агрессивный и обиженный на все общество. Загрузил меня своим негативом, который я потом весь день переваривал. Не могу сказать, что он не прав, но все же это слишком. Надо как-то жить. В общем, теперь тоже не хочу с ним общаться. Будто бы эта его душевная тяжесть заразна.

– Примерно представляю, о чем он говорил. К черту его! Иногда просто становится страшно находиться с ним рядом.

– Есть такое. Миш, так куда и почему ты хочешь уехать?

– Подальше. Туда, где потише и покультурнее. Где не празднуют военные праздники и где нет всего этого нашего милитаризма.

– Их же почти во всех странах празднуют, разве нет? Это настолько критично?

– Для меня да! Такие образы формируют сознание общества. У нас несколько военных праздников в году. Для меня уже само совместное расположение рядом слов «война» и «праздник» кажется диким. Война – это смерть. Если большие влиятельные дяди хвалятся крутым ядерным оружием и ракетами, а все кричат в ответ «Ура!», то мне становится стыдно за людей. Что означает это «ура»? То, что это все даже без войны может взорваться рядом с нами и мы все подохнем? Я не хочу жить в таком обществе, которое опасно само для себя и не будет развиваться как человеческое общество.

– Да ладно тебе, Миш. Воспринимай это все как игру, в которой мировые правители выступают в роли школьников, хвастающихся, у кого круче и дороже игрушка. Таким образом они просто реализуют свое ущербное детство. Все же у них хватает ума не воевать. Сейчас не то время. Просто вокруг много необразованных людей, у которых реально такие ценности. Когда они были маленькими, то думали, что их боятся и уважают из-за наличия у них самой большой палки. Вот и сейчас их уровень сознания остался на том же уровне. Руководители разных стран знают, что таких людей очень много, поэтому и хвастаются своим оружием, получая всеобщие уважение и поддержку.

– Все так и есть. Но в нашем обществе это особенно цветет. Точнее, вянет. А я вообще энергетический вампир – смотрю на людей и заряжаюсь их энергией. Но когда вижу вокруг только зверей в человеческом обличье, то и сам начинаю вянуть.

– Ну, я за счет энергий окружающих не живу, но прекрасно тебя понимаю. Конечно, хотелось бы жить в более образованном и сознательном обществе. Точнее, чтобы именно наше общество стало таким.

– Но сам понимаешь, как неохота отдавать свою жизнь на его воспитание, а перед смертью увидеть, что она прожита зря. Поэтому я выбрал более простой вариант и поищу для себя другое общество, в котором стану намного полезнее этому миру. Слушай, я пока потренируюсь на варгане, ладно? Потом здесь же его оставлю, заберешь у Хели.

– Без проблем, я сам очень редко на нем играю. Ты через сколько дней собираешься уезжать? Кстати, так и не назвал направление.

– Думаю, – Миша задумался, смотря в окно, – что в ближайшие несколько дней. Ладно, нам тут делами своими заниматься пора уже. Спасибо, что принес варган! Прости, что так тебя выпроваживаем, просто время…

Хель вышла проводить меня, улыбаясь у двери. Я попрощался с ними и вышел. Всю дорогу домой думал о том, что меня как-то подозрительно быстро выпроводили. Вспоминал, о чем говорили. Вроде бы достаточно лаконично общался, как всегда. Что же произошло? После каких моих слов они не захотели, чтобы я у них находился? Хотя, может быть, мне все это просто показалось… Не так уж часто я хожу по гостям, чтобы проводить подобный анализ.

23 февраля 2014 г., суицид

Вполне обычное и традиционное для меня утро ознаменовалось наступлением самого безумного дня в моей жизни. Мама разбудила меня в восемь часов и подарила носки на День защитника Отечества, после чего быстро собралась и ушла на работу, а мне позволила спокойно поспать еще часок в честь праздника.

Это были черные носки с красными советскими звездами. Если начать зашнуровывать ботинки и посмотреть на них вниз головой, то рисунок превратится в дьявольские пентаграммы. В целом я не считаю символы таким уж важным элементом в развитии духовных и моральных качеств человека. Сами по себе они ничего не несут, это мы их чем-то наделяем. Поэтому мамины носки я с радостью надел, хотя такая звезда в обоих положениях мне не очень понравилась.

Дальше начался мой обычный утренний ритуал, состоявший из заваривания чая, наблюдений за улицей и завтрака. Затем я всегда включал компьютер и пробегал глазами свежую информацию, появившуюся за ночь и утро.

Именно в такой последовательности я все сделал и на этот раз, предполагая, что получу сегодня поздравления с мужским праздником от немногочисленных знакомых девушек. Пока загружался компьютер, вспомнил слова Миши о зашкаливающем милитаризме нашего общества. Не могу не согласиться с ним. Я вот не имею никакого отношения к армии, а мне все равно прилетают подобные поздравления. Мужчина у нас априори считается солдатом, боевой единицей. При этом твое личное мнение выслушают уже после того, как расстреляют за отказ идти с автоматом на врага.

Зашел в соцсеть и увидел, что ко мне в друзья добавилась Хель. Я сразу узнал ее по фотографии на аватарке, поскольку она не шифровалась. Открыл ее сообщение, подсознательно ожидая увидеть поздравление. Однако прочитал я там вот что: «Герман покончил жизнь самоубийством».

Что? Как? Как он мог?! Несколько секунд я пытался убедить себя, что это злая шутка или дурацкий розыгрыш, но в душе все сразу уже понял. Я слышал и видел его отчаяние, но… Что же он сделал с собой? После нашего последнего разговора у меня остались даже некая злость и обида на него, но сейчас все это моментально