Месть под острым соусом - Аля Морейно

Конечно, можно по-быстрому поставить её на колени, как есть. Но если уж кайфовать, то по полной, воплощая в реальность все свои фантазии. 

Мышка хватается рукой за блузку, не позволяя мне довести начатое до конца. 

- Пожалуйста, не надо! 

Серьёзно? Она намерена меня продинамить или просто цену себе набивает? Раздраконила, распалила – и бросит? Ну нет, со мной такие номера не проходят. Но и заставлять не собираюсь. Убираю руку, даю ей свободу. Мышь тут же начинает пятиться к двери, намереваясь сбежать. 

- А Алёна сказала, что тебе эта работа очень нужна, – достаю из-за пазухи беспроигрышный аргумент. 

Мышь берётся за ручку двери, но всё же останавливается и возвращается. Бинго! 

- Вы меня уволите, если я не соглашусь с вами…? – подбирает слово, но так и не находит, как обозначить то, к чему я её склоняю. 

- А зачем мне строптивая сотрудница, которая опозорила меня на весь клуб? И ещё не известно, сколько видеороликов сегодняшнего представления попадёт в сеть. Тебе напомнить, кто этот цирк устроил? 

На самом деле, я уже дал поручение знакомому кибербезопаснику держать руку на пульсе и вычищать всё, что просочится. 

- Ты на испытательном сроке. Значит, после первого же косяка сразу идёшь на воздух. 

- Я… Простите меня, пожалуйста. Я буду впредь аккуратнее. Только не увольняйте! Мне никак нельзя потерять эту работу! 

- Так продемонстрируй, насколько она тебе нужна. 

Мышь колеблется. Ситуация подбешивает. Не привык выпрашивать у женщин благосклонности, тем более у подчинённых. Да, я – не моралист и не брезгую девочками, которые работают в моих клубах. Чем ниже их статус, тем с большим рвением они меня ублажают. А эта с чего вдруг ерепенится? 

Нетерпение кипит, раскалённые капли разбрызгиваются в стороны и попадают на оголённые нервы. Наконец, она решается. 

- Что я должна делать? 

- Для начала сними блузку и покажи себя. 

Дрожащими пальцами начинает расстёгивать пуговицы. Странная пугливая зверушка трясётся, как в первый раз. Медленно! Почему так медленно? Приближаюсь и помогаю ей, отбрасывая ненужные детали одежды куда-то в сторону кресла. Ох! Я не ошибся в ней. Хороша! Давлю на плечи, вынуждая опуститься вниз. 

- Давай продолжим с того, на чём мы остановились. 

Расстёгиваю ремень. Снова её взгляд снизу-вверх. Ведьма! Что она со мной делает? Лишь несколько отточенных до автоматизма движений отделяют меня от того, что не даёт покоя целый день. Вглядываюсь в мышкино лицо, предвкушая, что произойдёт через мгновение, и вижу, как по её щекам текут слёзы. Что за ерунда? 

Женщины часто выделываются: «Я не такая, я жду трамвая», набивая себе цену, но в итоге-то все всегда соглашаются. А чтобы ревели – такого никогда не было! Я, может, далеко не самый благородный и порядочный мужик. Чтобы заполучить в постель понравившуюся девицу, не брезгую даже лёгким шантажом. Но бабские слёзы – это что-то запредельное, своего рода стоп-слово. Насилие над женщиной для меня так же недопустимо, как и отношения с мужчиной. 

Настроение сразу падает вместе с моим боевым настроем. Тяну мышь наверх, помогая подняться. Скольжу по ней взглядом. Чёрт, её бы откормить немного – была бы совершенной. Непривычно зашуганная, словно с другой планеты, но это не отталкивает, а добавляет пикантности моим желаниям. 

- Дура, чего ревёшь? Не хочешь – скажи об этом прямо. Насиловать тебя я не собираюсь, – злюсь на неё неимоверно. 

- Вы меня уволите теперь? – мышь и не думает успокаиваться, ещё и всхлипывать начинает. 

Азарт захлёстывает. Я не буду собой, если не затащу эту пугливую строптивицу в постель. Так что с увольнением, пожалуй, стоит повременить. 

- Я подумаю. 

- Спасибо, – пищит и выскальзывает из моего кабинета. 

Со злостью бью кулаком в стену. Что это девица о себе возомнила? Не привык к отказам! 

Выруливаю с парковки на улицу. Глаза выхватывают одинокую фигурку, стоящую на трамвайной остановке. Откуда-то рождается идея подвезти её домой, но злость подавляет эту мысль. Пусть трясётся в общественном транспорте. 

Маша 

В свой выходной вскакиваю, как обычно, на рассвете и быстро собираюсь. Каждая поездка в детдом для меня очень волнительная. Знаю, что Мирон меня ждёт, и всегда тороплюсь оказаться на месте сразу после завтрака. 

Малыш уже не сидит в уголке, отгородившись от всего вокруг, а высматривает меня и, заметив, бежит навстречу, широко раскинув руки. Чтобы обнять меня, вцепиться своими маленькими ручками и не отпускать до самого моего ухода. 

Всегда стараюсь принести ему что-то вкусненькое. Еда в детдоме низкокалорийная и не очень вкусная. Конечно, по сравнению с тюремной баландой она кажется ресторанной пищей, но растущему организму требуется куда больше жиров, белков и углеводов, чем заложено в детдомовских нормативах. Мирон – совсем худенький и кажется мелким для своих пяти лет. 

- Не балуй его слишком сильно, – с укором говорит заведующая, встречая меня в коридоре. 

- Почему? Кто ж его ещё побалует, если не я? 

- Потому что через год-полтора его переведут отсюда в интернат. Возможно даже в другой город. Ты же не будешь туда к нему ездить, – утверждает так, будто по своему опыту знает всё наперёд. 

- Может и буду. Кто ж скажет, где я буду через год? 

- Как знаешь... Привыкнуть всегда легче, чем отдирать потом от сердца. А у деток сердечки куда более чувствительные, чем у взрослых, – вздыхает. 

Прекрасно понимаю, о чём говорит эта немолодая, умудрённая опытом женщина. Если бы я только могла забрать Мирона! Но чтобы получить опеку, нужно иметь постоянный достаточный доход, жилплощадь и ещё много всего… Кто отдаст ребёнка бывшей заключённой, едва сводящей концы с концами? Если бы ещё не эти ежемесячные выплаты пострадавшему, то можно было бы попробовать, а так – бесперспективная затея. 

Весь день я провожу в детдоме. Читаю малышу книжку, вместе обсуждаем текст. Он, как может, пересказывает и отвечает на вопросы. Мирон очень сильно заикается, но со мной, в отличие от всех остальных, он хотя бы разговаривает. Не тороплю его – мне хватает терпения дождаться, пока он скажет всё, что хочет. 

Учим буквы, малышу нравится их рисовать. Каждый раз, когда мы встречаемся, он с гордостью демонстрирует рисунки с буквами, которые он уже знает. Его альбом похож на азбуку. Нет сомнений, что у Мирона способности к рисованию, мало какой пятилетний малыш способен так чётко передавать формы предметов и чувствовать детали оттенков. 

Прочитала в интернете, что арт-терапия широко используется психологами при работе с проблемными детками. Мне, конечно, до психолога далеко, но я пытаюсь помочь малышу по мере своих сил. Может, за год он заговорит и сможет попасть в обычную школу-интернат? А там – как-то протопчет себе дорожку к полноценной взрослой жизни.