Проходящий сквозь стены - Юрий Никитин

Оба поспешили в прихожую, женщина онемела от ярости.А муж ее, отправившись в туалет, доложил оттуда:

– А воды нету…

Башкозадова задохнулась от ярости, а старший электрик сказалрассудительно:

– Я же говорил, землетрясение. Только если у вас водынет, то соседей внизу зальет!.. А вам штраф впарят.

Они поспешно вышли через покореженную дверь. У менямелькнула мысль насчет того, чтобы в самом деле затопить соседей внизу, тамдовольно неприятная семья, пусть поднимутся сюда и набьют морды обоим. Потом подумал,что ладно уж, и без помощи соседей смогу устроить этим сволочам такую райскуюжизнь, что убегут из заколдованного дома, как ошпаренные тараканы.

Мелькнула мысль позвонить им еще разок, но струсил: вдруг дакак-то вычислят мой голос, хрен с ними, хватит им и первого предупреждения.Главное, что последовало за предупреждением: мало никому не покажется.И хотя эти алкоголики ко всему привычны, могут выжить и без воды, как ибез электричества, но когда рядом в квартирах и свет, и вода, и все удобства, ау них все исчезло…

На пятый день такой жизни муж подстерег в подъезде ВолодюПивоварова, одного из членов домкома, и, бормоча, что они передумали,консьержка дому необходима, трясущимися руками уплатил за месяц вперед.

Я позвонил и сказал, изменив голос:

– Поздно. Квартиру меняйте. На новом месте велю жить, как…остальные жильцы. Не смените квартиру – будет хуже. Намного!

И побыстрее отрубил связь.

Когда опускался в лифте, впервые обратил внимание, что вовсю стену намалевана еще и голая баба в скифском стиле: то есть толстая, сшироченными ляжками и сиськами до пупа. Тем же фломастером начертаны разныеизречения, из которых только одно без мата: «Люська – сосет у Лехи».Я всегда читаю, пока еду со своего двадцатого, успеваю рассмотреть на всехстенах, даже на потолке рядом с погнутым железным футляром, закрывающимлампочку, красуется надпись: «Спартак – гандоны!.. ЦСКА – рулез!»

На десятом этаже лифт остановился, вошел Крякин, вежливопоздоровался. Я видел, как он окинул взглядом свежую надпись.

– Когда же вырастут… – сказал он с тяжелымвздохом. – Добро бы детишки, а то ведь Юрка Соколов все разрисовал…

Я не поверил:

– Он? На собрании говорили, что это делают ублюдки из другихдомов!

– Верно, – согласился он, – но бывают исключения.

– Юрка? – переспросил я. – Но… ему же летдвадцать! Он что, совсем дурак?

– Что делать, – ответил Крякин со вздохом, – этодети тех, кто борется за жизнь, взрослеют быстро. А дети новых русских…

На третьем подсела дама с пуделем, мы замолчали, а когдавышли из подъезда, я увидел на перилах Вовика, Баланду и Юрку Соколова. Из нихтолько Вовик где-то работает или работал, а Баланда и Юрка Соколов еще и неприступали к трудовой деятельности, хотя школу закончили три года тому, а припоступлении в универ всякий раз проваливались даже на платное обучение.Я не понимал, как можно проваливаться на платное, но у них, по слухам, итам получалось провалиться.

Конечно, их родители вовсе не новые русские, я их встречаючуть ли не каждый день, трудятся, как лошади, но зарабатывают в самом деле неплохо,раз в десять побольше среднестатистического, но не в миллионы, как настоящиеновые русские.

Когда мы проходили мимо, Юрка Соколов сплюнул нам под ноги,Вовик и Баланда загоготали, а Юрка сказал пьяно:

– Вовик, а ты бы эту сучку трахнул?

– Кого, – спросил Вовик, – хозяйку или псину?

– Псину, конечно.

– Если это не кобель, то, конечно, да. Я ж неизвращенец какой-нибудь!

Заржали нам вдогонку, сразу в два голоса выматерились громкои похабно. Дама съежилась, вобрала голову в плечи. На нас старалась несмотреть, прекрасно понимая нашу беспомощность.

Днем родители Юрки Соколова на службе, а сам он шляется стакими же дебилоидами. Я вышел из стены в их квартире, прислушался, нацыпочках перебежал к входной двери и повернул щеколду.

Квартира, как говорит моя мама, полная чаша. Это значит, чтоот обилия мебели ступить негде, все дорогое. Видимо, настоялись при прошлойвласти по очередям в мебельные магазины, а теперь дорвались, хватают, не могутповерить, что этот дефицит не исчезнет, что это вообще никакой не дефицит…

Третья комната ошеломила. Я даже не думал, что ужесуществуют такие широкие экраны. Под этим жидко­кристаллическим телевизоромсразу три ящика: один из них видеомагнитофон, а в двух других я узнал приставкиX-box и Playstation.

Не теряя времени, я на всю стену нарисовал голую бабу вскифском стиле, стараясь выдерживать сходство с шедевром из лифта: толстыйживот, слоновьи ляжки и сиськи до пупа, под ней написал: «Люська сосет теперь уменя!», другую стену отвел политике: «Спартак – гандоны, ЦСКА –рулез!», «Россия – чемпион мира!»…

Подумав, дверь тоже изрисовал. Краска ложится хорошо, состен придется снимать вместе с обоями, а насчет двери вообще не знаю, не знаю.

Сквозь занавеску видел, как к подъезду подкатил черный«мерс», в это время всегда возвращается Соколов-папочка. Я поспешно бросилпод стол пакетик с кокаином, а второй разорвал и рассыпал возле кровати.

Из стены я наблюдал, как папаша остолбенел, увидевразрисованную в постпанковском стиле, даже в хардкорном, стену с голой скифскойбабой. Потом увидел хвастливую надпись, у кого теперь сосет Люська. Затем,побагровев и хватаясь за сердце, увидел и остальные лозунги. Я неполенился скопировать самые хлесткие, что украшают трансформаторную будку водворе и стены дома.

– Мать, мать, мать, – выдавил Соколов-старший. –Ну придет этот ублюдок домой… Ну придет…

Кулаки его сжимались до скрипа кожи. Лицо то багровело, тостановилось синим, кровь временами отливала так быстро, что щеки обвисали, каку бульдога, а щеки становились бледнее простыни.

На другой день я узнал от мамы, что высокопоставленныйчиновник Соколов избил сына до потери пульса, а потом немедленно отправил вдеревню к деду на перевоспитание. Это, как я понял, уже после того, какобнаружил пакетик с героином.

Способ оказался хорош: наведался в квартиры еще троихублюдков, тоже разрисовал и рассыпал героин. Так что пригодился товар, которыйя изъял у тех бандитов. Только в последней с порошком получился прокол: отецмалолетнего ублюдка даже не врубился, что это, а велел сынку не разбрасыватьгде попало свои фотоаппаратьи химикалии.

А вот сынок насчет героина сообразил сразу же: сам нерешился начинать с такой крутой дури, вечером принес на детскую площадку ипринялся угощать друзей. В ответ я расписал все стены в их квартирепочище, чем у Соколова. Когда он не удержался и снова в лифте разрисовал стенупохабными надписями, я всех их скопировал и повторил в масштабе один к десятипо всей их квартире, а когда этого показалось мало, изрезал кухонным ножомкожаные кресла, диван, мебель на кухне в большой комнате. Мол, под кайфом чегоне сотворишь и дома…