Путешествие оптимистки, или Все бабы дуры - Екатерина Вильмонт

– Котя! – заорала я и чуть не захлебнулась. Он ужеподплывал ко мне. – Котя, милый, как вы меня нашли?

– Это несложно! Плывем к берегу?

И вот мы плывем рядом.

– А ты молодец, хорошо плаваешь!

Он первым коснулся дна. Вода была ему по шею.

– Иди скорей ко мне!

Как замечательно, оказывается, целоваться и обниматься вморе. Жар тела неощутим и так легко перейти любой рубеж!

– Я тебя похищаю, – заявил он, оторвавшись наконецот моих губ. – Едем ко мне завтракать.

– Завтракать? Я не хочу завтракать!

– А чего же ты хочешь?

– Хочу вот так стоять в воде и целоваться! Как жалко,что сейчас не ночь. Ну что же ты, поцелуй меня еще!

– Дорогая, если хочешь предаваться любви в воде, тоследует надевать раздельный купальник! Так что едем-ка скорее ко мне. Обещаюцеловать тебя весь день напролет, а если тебе непременно нужна вода, можно всеэто делать под душем, ванны у меня, увы, нет. Идем, русалка!

Ну конечно же русалка! Никакая я не рыба и не каракатица, аименно русалка. Мужчина, способный убедить женщину в том, что она некаракатица, а русалка, безусловно достоин любви!

Мы наскоро оделись и бегом побежали к набережной. Туфли моибыли полны песка, но какое это имело значение!

– Далеко?

– Нет, но все равно возьмем такси!

Через десять минут он дрожащими руками отпирал дверьквартиры.

Котя оказался изумительным любовником – умелым, нежным,внимательным. С самого начала не пришлось преодолевать никаких барьеров,удивительное ощущение близости и родства продолжилось и в постели, а всочетании с новизной это было поистине великолепно.

Мы лежали на широченном квадратном матраце, заменявшемхозяину квартиры кровать.

– А можно, я буду звать тебя Кузей?

Я прыснула.

– Почему Кузей?

– Потому что кроме чеширского кота ты мне напоминаешькошку моей дочери Кузю.

– Кузя вовсе не кошкинское имя, а котовое!

– Обычная история – взяли котенка, назвали Кузьмой, аон оказался кошкой Кузей.

– Котя и Кузя – это почти Ося и Киса!

Мы расхохотались.

– Котя, мне стыдно признаться, но я смертельно хочуесть. У меня со вчерашнего обеда, будь он неладен, маковой росинки во рту небыло!

– Кузя, я как порядочный пожилой человек пригласил тебяна завтрак, а ты меня совратила, так что пеняй на себя!

– Для пожилого ты, пожалуй, слишком прыток! Но умоляю –подкрепите меня яблоками…

– Может, тебя еще и вином освежить?

– Освежить, освежить!

– Ты не находишь, что для Суламифи ты несколько…

– Ты хочешь сказать – старовата? Ну ты тоже не оченьтянешь на Соломона, но, поскольку мы предавались любви на земле Израиля, я всеравно чувствую себя Суламифью, причем вспыхнувшей!

– В таком случае я уж безусловно Соломон, и,разумеется, ахнувший.

– Тогда никакие мы не Кузя с Котей, а Суля с Моней!Моня, если ты меня немедленно не покормишь, я сейчас просто дам дуба!

– Ну и выражение для Суламифи!

– Ну и скаредность для Соломона!

– Тогда вставай и пошли на кухню.

– А я вот все думаю, как отсюда встать, очень уж низко.

– Грациозно не получится! Встань на карачки, будетудобнее.

– Тогда выйди!

– И не подумаю!

– В таком случае изволь подать мне завтрак в постель!

– Замечательная идея! Сию минуту, мадам!

Он действительно не слишком изящно поднялся с матраца. Ичтоб я при нем так вставала? Да ни за что! Едва он, натянув трусы, вышел накухню, я кубарем скатилась с ложа любви и кое-как встала на ноги. Набросивсарафан, я босиком пошлепала сначала в душ, а потом на кухню.

– Ах ты хитрюга! Прогнала меня, чтобы незаметно встать!

– Котенька, я не могу больше, очень кушать хочется!

– Бедняжка моя! Садись, сейчас я буду тебя кормить. Воттебе йогурт, хлеб, фрукты, ешь, а я пока приготовлю потрясающую рыбу.

– Рыбу? Ее еще надо чистить?

– Боже упаси! Я ее почистил заранее, осталось толькобросить на сковороду!

Я ела йогурт с хлебом, а он стоял у плиты и жарил рыбу.

– Котя, знаешь что…

– Знаю. Мне тоже.

– Что? – оторопела я.

– Ну, ты ведь хотела сказать, что тебе еще никогда вжизни не было так хорошо, должен признаться, что мне тоже. Никогда. Но пока,прошу тебя, помолчи. Дай спокойно дожарить рыбу, потому что, если я отвлекусь,рыба сгорит.

– А я подавлюсь, – с полным ртом сказала я.

Наконец он поставил на стол тарелку с рыбой, достал изхолодильника салат из помидоров и бутылку белого вина.

– Ешь, моя хорошая.

Он сел напротив меня и разлил вино.

– Давай выпьем за нас!

– За нас!

Когда мы наелись, он убрал тарелки, аккуратно их вымыл,вытер стол и снова сел.

– Ну, ты поняла уже, что мы созданы друг для друга?

– Кажется, да.

– У меня еще ни с кем не было так – я начинаю фразу, аты ее заканчиваешь. Ты открываешь рот, а я уже точно знаю, что ты скажешь. А утебя?

– Только с Алевтиной.

– Кто это?

– Моя подруга.

– Подруга не в счет. А с мужчиной?

– Нет, никогда.

– А с… ним?

– Нет, что ты! А у тебя с твоей женой?

– Нет.

Взгляд мой упал на кухонные часы. Уже пять! Я ушла из домуни свет ни заря. Через час вернется Дашка и, не обнаружив ни меня, ни моегокупальника на веревочке, еще, чего доброго, решит, что я утонула.

– Котя, мне пора!

– Куда?

– Домой, у меня там, между прочим, дочка!

– Что, если я пойду с тобой, мне как-то грустнооставаться одному.

– Конечно, пойдем!

Тут я вспомнила про злосчастный день рождения, на которыйДашка уже пригласила Марата. Не могу же я не пригласить Котю! Но что это будет?

– Котя, что ты делаешь в субботу?

– Надеюсь, то же, что и сегодня.

– Вот уж дудки! В субботу у нас с Дарьей день рождения.