Игра на чужом поле - Василий Ставицкий

Сам он, будучи прекрасным стрелком, нанес удар первым. Открыв дверь, первым же выстрелом сразил гестаповца Мишку, вторым ранил другого, но третий ранил и его. Падая с лестницы, Машин сломал ногу, что дало возможность гестаповцам схватить его. Едва живого его отправили в тюрьму Панкрац, а потом перевели в госпиталь СС. Он нужен был живым. Когда Машин пришел в себя, его тут же допросили. Он заявил, что является офицером чехословацкой армии, но больше ничего не скажет. Отказался назвать и свое подлинное имя. Гестаповцы, осматривая одежду Машина, нашли удостоверение личности. 17 мая во всех газетах, выходивших в Праге, было помещено следующее объявление: «В пражскую больницу 13 мая был доставлен тяжело раненный человек, который умер, не приходя в сознание… Имел при себе личные документы на имя Вацлава Зейдля, рождение 3.1.1901 года в Праге… и документы на имя Йозефа Новотного… Они, как утверждают, не принадлежат данному лицу… Всех, кто его знает, просьба сообщить в криминальную службу полицейской дирекции в Праге».

Фотографии с удостоверений — на них был воспроизведен находившийся в застенках гестапо Машин — показывали и в кино. Но ответа гестапо не дождалось, как и показаний арестованного, переведенного из госпиталя в Панкрац. Его жестоко пытали, но он так ничего и не сказал. Под конец он лишь назвал свою подлинную фамилию и чин в армии.

Его расстреляли через год —30 июля 1942 года. Моравек и Пельтан всю ночь кружили по улицам Праги, сбивая со следа гестаповских ищеек, а затем несколько дней переходили с одной квартиры на другую, пользуясь гостеприимством простых жителей, ненавидивших оккупантов. Достав из тайника запасную рацию, Моравек и Пельтан 18 мая возобновили связь с Лондоном. Ежедневно они передавали новые данные о приближающихся на Востоке событиях: крупные переброски вермахта на Восток продолжаются. У границ СССР нацисты сосредоточили три группы армий: «Север» в Восточной Пруссии, «Центр» у Варшавы и «Юг» в Галиции. Сообщалось и о приготовлениях ведомства адмирала Канариса — для операций в СССР создан особый орган управления под кодовым наименованием «штаб Валли» в Сулейовках, под Варшавой. В его ведении будут приданные штабам групп армий мобильные оперативные группы (абверкоманды), которые должны развернуть разведывательные и контрразведывательные операции на территории СССР, включая глубокий тыл.

В середине июня 1941 года, когда до нападения на СССР оставались считанные дни, Моравек установил рацию в квартире Франтишека Мандика в Нуслях, на улице Горной, в доме 10. Отсюда 27 июня радист Пельтан передал шифровку с данными об оперативном плане вермахта на Восточном фронте — в эти первые дни войны Моравек встречался с «Франтой» чуть ли не ежедневно. При этом приходилось соблюдать величайшую осторожность, используя «мертвые почтовые ящики». Один из них находился на старом пражском военном кладбище, где покоились чины еще австро-венгерской королевско-имперской- армии Габсбургов. Для укрытия контейнера служил памятник генералу барону Шипке фон Блюменфельду. Иногда Моравек и «доктор Штейнберг» пользовались для связи телефонной будкой около храма в «Старом мясте», где сообщения укрывались в телефонном справочнике. А данные были исключительно важные. Так, в радиограмме от 27 июня сообщалось о численности немецких дивизий в каждой из групп армий, о том, что к 24 июля должен быть захвачен Смоленск. Германские войска, взаимодействуя с финнами, к 10 июля намереваются прорваться к Ленинграду. До конца июля германские армии должны быть в Москве. Затем операции должны быть нацелены на нефтяные промыслы на Кавказе, в которых будет принимать участие и Италия.

И эта передача чуть было не стала последней. «Функабвер» сразу же нащупал рацию. Моравеку и Пельтану удалось бежать, но рацию пришлось бросить, а приютившие их супруги Мандик были арестованы. Глава семьи — Франтишек Мандик был казнен. Его жена оказалась в концлагере Равенсбрюк.

Моравек остался без радиосвязи — последняя рация военной разведгруппы, выступавшая в секретных материалах как «Спарта-Н», замолчала. Однако 8 июля вышла в эфир вновь рация «Спарта-1», радист которой Индржих Клечка сумел скрыться от гестапо. Через него теперь Моравек передавал в Лондон сведения, полученные от «Франты» — «Рене» — «Штейнберга». В июле и августе он передавал подробности об операциях «штаба Валли», который встретился с большими трудностями — почти половина его агентов, переброшенных на советскую сторону, не возвращались. Информировал он и о том, что в Берлине крайне недовольны неудачей властей Словакии мобилизовать армию для отправки на Восточный фронт, население проявляло открытое нежелание воевать с русскими. В конце сентября «Рене» сообщил о возобновлении планов оккупации Швейцарии; по рекомендации Гейдриха будущим «рейхскомиссаром — наместником Гитлера в этой стране должен был стать шеф полиции безопасности и СД в «протекторате», штандартенфюрер СС Бёме. По инструкции Гейдриха ему надлежало провести в Швейцарии аресты всех находящихся там политэмигрантов и лиц, проявляющих «антинемецкие настроения», захватить банки, интернировать всех евреев, коммунистов и социал-демократов, а затем отправить их в концлагерь Маутхаузен.

Наконец, он должен был ликвидировать швейцарский парламент, распустить все политические партии, уничтожить федеративное государственное устройство и преобразовать страну в «имперский комиссариат» — часть «Великогерманской империи».

В начале октября «А-54» снова сообщил о приближении дня решения «проблемы Швейцарии» — она должна была быть оккупирована после завершения операции «Тайфун»—захвата Москвы, начало которой было определено на 5.30 утра 2 октября 1941 года…

Между тем 3 октября, когда шеф пражского гестапо штандартенфюрер СС Отто Гешке вечером вернулся с совещания у прибывшего 17 сентября обергруппенфюрера СС и генерала полиции Рейнхарда Гейдриха, у него в кабинете раздался звонок: тайная радиостанция вновь вышла в эфир. Пеленгаторы точно определили ее местонахождение—дом финансового инспектора Карла Прокопа.

Теперь можно было сделать подарок Гейдриху, стороннику жесткого курса в отношении чехов. Ведь в первом же своем выступлении в Чернинском дворце в Праге перед своими подчиненными он не оставил никаких сомнений относительно будущего «протектората»:

27, 28 сентября и 1 октября 1941 года Гейдрихом были изданы «ордонансы», вводившие чрезвычайное положение под предлогом совершения «малочисленными безответственными элементами, состоящими на содержании врагов Европы, ряда враждебных рейху актов».

Высланная по распоряжению Гешке опергруппа имела успех. Радисты были захвачены врасплох. Один из них, Антонин Немечек, был взят живым, другой, уходивший не раз от гестапо Индржих Клечка — по документам Франтишек Душек, — застрелился. Допрос арестованного не только обрадовал, но и обеспокоил Гешке: он показал, что Моравек встречался с неким немцем, занимавшим высокий пост и имевшим доступ к секретам штаба вермахта. Приказ Гейдриха был категоричен: найти предателя. О нем уже было кое-что известно. Уже был захвачен глава группы чехословацкой военной разведки в Праге, полковник Хуравый, показавший, что его коллеги встречались с каким-то чином вермахта, передававшим им разведывательные материалы. Сам Хуравый передал ему однажды в автомобиле «гонорар», получение которого он подтвердил подписью «Рене». Но описать внешность немца Хуравый не мог, ссылаясь на то, что встреча происходила в темноте. В ходе расследования подозрение пало сначала на некоего офицера абвера капитана Лейдля. Последний в то время служил в Берлине. Туда тайно привезли арестованного Хуравого и разместили в кабинете, смежном с другим, в котором завели разговор с Лейдлем. Хуравый после этого выразил мнение, что голос вроде тот, что и у неизвестного агента в Праге. Лейдля арестовали, но затем следствие зашло в тупик, никаких веских доказательств его вины гестапо не сумело добыть, и в конечном счете капитана освободили.