Хороший день для кенгуру - Харуки Мураками

– Значит, почитать сюда пришел?

– Да.

– Сам? Добровольно!

Как-то странно он выражается. Я замялся, не зная, что сказать в ответ.

– Ну, отвечай же! – торопил меня старичок. – Добровольно или нет? Что ты мнешься? Опозорить меня хочешь?

– Добровольно, – выдавил я.

– Вы поглядите на него! – с видом триумфатора заявил старичок.

– Однако, сэнсэй, – обернулся к нему Человек-Овца, – он ведь еще ребенок.

– Эх! Отстань! – Библиотекарь вдруг выхватил сзади из-за пояса коротенький ивовый прутик и хлестнул Человека-Овцу по лицу. – Шевелись, давай. Веди.

Со смущенным видом Человек-Овца опять взял меня за руку. У рта сбоку у него набухала красная полоса.

– Ну, идем.

– Куда?

– В читальню. Ты же читать пришел?

Мы двинулись по узкому, извилистому, как дорожка в муравейнике, коридору. Человек-Овца возглавлял процессию.

Шли довольно долго. Несколько раз поворачивали направо, потом налево. Коридор изгибался под немыслимыми углами, вился змейкой в виде латинской «s». Из-за этого определить, как далеко мы ушли, было невозможно. Я уже не пытался запомнить обратный путь и всю оставшуюся дорогу не сводил глаз с крепкой спины Человека-Овцы. Сзади к его костюму был прицеплен коротенький хвостик, покачивавшийся в такт ходьбе вправо-влево как маятник. Человек-Овца неожиданно остановился:

– Вот и пришли.

– Подождите, – сказал я. – Это что, тюрьма?

– Ну да, – кивнул Человек-Овца.

– Совершенно верно, – подтвердил старик.

– Как же так? Вы же говорили про читальный зал. Вот я с вами и пошел.

– Тебя надули, – не мудрствуя, заявил Человек-Овца.

– Я тебя обманул, – сказал старик.

– Но это…

Старик дернул из-за спины ивовый прут и ударил меня по лицу:

– Молчать. Заходи. Прочтешь эти три книги и выучишь наизусть. Через месяц я тебя лично проэкзаменую. Выучишь все как следует – выйдешь на волю.

– Это же ерунда! – запротестовал я. – Разве можно за месяц такие толстые книги выучить! Мама сейчас дома…

Старик взмахнул прутом. Я увернулся, и удар пришелся Человеку-Овце по лицу. Потом взбешенный старик ударил его еще раз.

Зачем такая жестокость?

– В общем, запихивай его туда как хочешь, – сказал старик и торопливо удалился.

– Больно? – спросил я у Человека-Овцы.

– Ничего. Я привык. А теперь я должен тебя туда посадить.

– Я не хочу.

– Я тоже. Но так уж устроено в этом мире.

– А если я откажусь?

– Тогда мне опять достанется. Он меня изобьет.

Я пожалел Человека-Овцу и послушно вошел в камеру. Кровать, стол, туалет. На умывальнике – зубная щетка и стакан, грязнее не бывает. Зубная паста – клубничная. Терпеть ее не могу. Вверху тяжелой металлической двери зарешеченное смотровое окошко, внизу – узкий лоток для еды. Человек-Овца пощелкал выключателем стоявшей на столе настольной лампы, посмотрел на меня и улыбнулся.

– Ну как? Неплохо?

– Да так, – ответил я.

– Еда полагается три раза и еще в три часа – пончики и апельсиновый сок. Пончики я сам делаю. Очень вкусные получаются. С хрустящей корочкой.

– Спасибо за заботу.

– А теперь вытяни ноги.

Я послушался. Человек-Овца выкатил из-под кровати тяжелый с виду металлический шар, обмотал вокруг моей лодыжки прикрепленную к нему цепь и запер на замок. А ключ положил в устроенный на груди в овечьей шкуре карман и застегнул его на молнию.

– Как же здесь холодно, – пожаловался я.

– Что? Ничего, скоро привыкнешь, – утешил меня Человек-овца. – Вечером ужин принесут.

– Погодите, – остановил его я. – Мне что, и вправду целый месяц тут сидеть?

– Да, – подтвердил он. – Вот так.

– А через месяц меня точно выпустят?

– Не-е.

– И что будет?

– Трудно сказать.

– Ну пожалуйста, скажите. У меня же мама дома переживает.

– Хм-м… Может, голову пилой располосуют и мозги через трубочку будут высасывать.

Сидя на кровати, я обхватил руками голову. Они что, с ума посходили? Я же никому ничего плохого не делаю.

– Все будет хорошо. Успокойся. Подкрепишься – сразу легче станет.

3

– Послушайте! А зачем у меня мозги высасывать?

– Хм-м… Потому что ученые мозги, говорят, уж очень хороши. Густые, комочками такими…

– Значит, целый месяц я буду накачиваться знаниями, чтобы их потом высосали?

– Вот-вот. Точно.

Человек-Овца достал из пришитого кармана пачку «Севен Старз» и прикурил от дешевой зажигалки.

– Вот влип. Но это же несправедливо, жестоко.

– Ну как сказать… – протянул Человек-Овца. – Такое во всех библиотеках происходит. Короче, не повезло тебе, брат.

– Во всех библиотеках?

– Да-да. Ведь библиотеки знания в долг дают. Им от этого одни убытки. Правильно? Ты не представляешь, сколько в библиотеках типов, которые ради всех этих знаний готовы чужие мозги высасывать. Вот ты зачем пришел? Решил здесь поднабраться того, чего в других местах не получишь?

– Вовсе нет. Просто в голову пришло. Ни с того ни с сего.

Человек-Овна с озадаченным видом слегка наклонил голову:

– Надо же, как вышло! Жалко.

– Может, вы меня выпустите?

– Не-е. Ничего не выйдет. Мне тогда такое устроят! Мало не покажется. Электропилой по животу. Кошмар, скажи?

– Кошмар.

– Как-то раз, давно, они со мной проделали этот номер. Две недели срасталось. Две недели! Так что ты брось.

– Ну хорошо. А если я откажусь эти книги читать?

Человек-Овца задрожал как осиновый лист:

– Об этом и думать забудь! И не говори! Под этим подвалом есть еще подземелье пострашнее. Так что высасывать мозги – еще не самое ужасное.

Человек-Овца ушел, я остался в своей тюрьме один. Повалившись ничком на жесткую кровать, целый час плакал навзрыд. Подушка в голубой наволочке промокла от слез.

Что же делать? Я не имел ни малейшего понятия. С отвращением думал о том, как у меня будут высасывать мозги, и так же с ужасом представлял еще более ужасный мир, лежащий где-то там, внизу.

На часах полседьмого. Время ужина. Мама наверняка вся извелась. А если я и ночью домой не вернусь, она же с ума сойдет. Такой человек. Ей всегда только плохое мерещится. Или о плохом думает, или телевизор смотрит. Интересно, скворца моего покормит или нет?