Гленнкилл - Леони Суонн

— И если тебе будет совсем невмоготу, — сказал Седой, — думай обо мне.

Отелло подумал о Седом, и ярость вернулась в его четыре рога. Он тряхнул головой, отгоняя старые мысли. Овцы все еще с удивлением смотрели на него.

— Он нас просто пересчитал, — угрюмо повторил он. — Просто пересчитал.

После слов Отелло они тоже засомневались. Они были разочарованы. Но настроение вскоре улучшилось. Если простой пересчет у Габриэля проходил так дружелюбно, то можно себе представить, как ответственно он будет относиться к более важному делу: наполнению кормушек сеном или овощами. Или чтению вслух. Овцы с нетерпением предвкушали, как Габриэль будет им читать вслух.

— Стихи, — вздохнула Корделия.

Она не знала точно, что такое стихи, но наверняка что-то очень красивое, потому что Памеле в романах мужчины иногда при луне читали стихи. Джордж, не очень-то жаловавший Памелу, в этих местах переставал ругаться и начинал вздыхать.

— Или что-нибудь о клевере, — с надеждой сказал Моппл.

— О море, небе и бесстрашии, — мечтала Зора.

— Только не об овечьих болезнях, — сказала Хайде. — А ты как думаешь, Отелло?

Отелло молчал.

— Он будет читать громко и отчетливо, как и положено, — заявил Сэр Ричфилд.

— Он будет нам объяснять незнакомые слова, — продолжила Корделия.

Их все больше охватывало любопытство. О чем же будет читать им Габриэль? Они с нетерпением ждали вечернего часа.

— А почему мы не спросим у них? — задала вопрос Клауд.

Они — это другие овцы, из собственной отары Габриэля. Собаки пригнали их на край выгона, и Габриэль натягивал проволочную сетку на столбики, делая выгородку. Овцы Джорджа не знали, как к этому относиться. Их выгон явно уменьшился.

— И именно там, где растет мышиная трава, — проворчала Мод.

Остальные овцы злились не из-за мышиной травы, тут было дело принципа.

С другой стороны, они были рады, что овцы Габриэля будут жить отдельно от них. Они казались им чуть-чуть страшными. Коротконогие, с длинным туловищем, с длинными носами и юркими глазками блеклого цвета. Пахли они тоже не очень приятно. Но самое странное — у них практически не было шерсти, только курчавая густая поросль, хотя их и не стригли. Зачем Габриэлю овцы без шерсти? На что они годятся? Габриэль, должно быть, очень добрый человек, если держит таких бесполезных овец.

Они представили себе, как радовался, должно быть, Габриэль, заполучив наконец таких прекрасных густошерстных овец, как они. Может быть, он отошлет этих других овец обратно в деревню. А до тех пор придется с ними мириться. Все они были едины во мнении, что самый лучший способ сосуществования — это полное их игнорирование. Но сейчас овец Джорджа разбирало любопытство.

— Я бы спросила у них, что он им читает, — сказала Мод, — но у меня свербит в носу, когда я подхожу к ним.

Все посмотрели на Ричфилда в надежде, что он, как вожак стада, возьмет на себя миссию переговоров. Но Ричфилд затряс головой.

— Терпение! — буркнул он раздраженно.

Мопплу на этот шаг не хватило смелости. Отелло, похоже, литературные вопросы вообще не интересовали, а остальные овцы были слишком горды, чтобы заговаривать с незваными гостями.

Наконец решилась Зора. Она давно пришла к выводу, что овечья гордость, какой бы законной она ни была, не должна мешать познавать новое. Пока Габриэль за пастушьим вагончиком возился с рулоном проволочной сетки, она отправилась на разведку.

Овцы Габриэля мирно щипали траву. Первое, что бросилось Зоре в глаза, — они стояли очень тесно друг к другу, плечом к плечу. «Наверное, очень неудобно пастись в такой тесноте», — подумала она. На Зору никто не обратил внимания. Зора остановилась неподалеку от стада и вежливо ожидала, пока с ней заговорят. Напрасно. Иногда та или иная овца поднимала голову, нервно поглядывая по сторонам. Но ни один взгляд не задержался на Зоре, как будто она была в шапке-невидимке. Но Зора скорее удивлялась, чем сердилась. Потом, потеряв терпение, громко и недвусмысленно заблеяла.

Головы чужаков повернулись в ее сторону, блеклые глаза уставились на Зору. Она ждала. У нее не было страха. Ведь есть небо, море и прежде всего уступ. Зора привыкла заглядывать в пропасть. Она стояла перед ними, как на холодном ветру, — спокойно.

Может быть, это был экзамен. Экзамен на прочность. Чтобы разрядить обстановку, Зора дружелюбно повела ушами и игриво отщипнула несколько травинок. Никакого результата.

Дальние овцы опять опустили головы, и монотонный звук показал, что они вернулись к прежнему занятию. Но большинство глаз были устремлены на Зору. И глаза эти ее беспокоили. В них было какое-то зловещее мерцание, какое бывает на небе в очень плохие дни. В такие дни овце трудно собраться с мыслями.

Вскоре она поняла, что от этих овец она ничего не добьется. Вообще ничего. Что придется ей, Зоре, что-то предпринять, чтобы расшевелить их. Зора оглянулась на свою отару. И здесь головы были направлены в ее сторону. Она подумала, что и в глазах своих овец она тоже выглядит странно. Но тут же поняла, что это не так. Сэр Ричфилд стоял на пригорке и следил за ней строгим, внимательным взглядом. Клауд, Мод, Лейн и Корделия, прижавшись друг к другу, взволнованно смотрели на нее. Моппл тоже напряженно смотрел в ее сторону. Зора знала, что на таком расстоянии она для него не больше чем черно-белое пятно. Она была тронута. И она вдруг легко заговорила с чужаками.

— Добрый день, — произнесла она, решив начать с самого безобидного. — Как вам здесь трава? — спросила она.

С запозданием она поняла, что им может не понравиться намек на то, что они пользуются чужим кормом. Об этом можно поговорить позже, когда атмосфера будет не такой напряженной.

— Погода тоже неплохая, — дипломатично продолжала Зора. С этой темой впросак не попадешь. Небо было серым и теплым, воздух освежающе влажным, луг благоухал.

Чужие овцы молчали. Головы, что уже успели наклониться к траве, вновь поднялись. Еще больше блеклых глаз уставилось на нее. Может быть, они слишком погружены в себя? Может быть, не любят говорить о банальном? Кто знает, какие умные книги читал им Габриэль?

— Можем поговорить о том, как отправляются на небеса, — предложила Зора.

Овцы Габриэля молчали.

— Как-то ведь должно это происходить, — не оставляла попыток завязать разговор Зора. — Ведь мы, в конце концов, видим небесных барашков. Но как они туда попадают? Есть какое-то место, откуда можно просто вскарабкаться на небо? Или надо прогрызть воздух?

Зора с надеждой посмотрела на них. Ничего. Хотя нет, небольшая перемена все же появилась. Зоре показалось, что смущающий ее блеск в стальных глазах стал ярче.

Зора потеряла терпение.

— Мне, в конце концов, все равно, что вы об этом думаете. Я, честно говоря, убеждена, что попасть на небо — это как преодолеть пропасть. Но я пришла сюда вовсе не для того, чтобы обсуждать это с вами!