Заложница Ада - Лали Та

спокойным, и это пугает еще больше. — Ты получишь то, что заказывала.

Вижу, как его рука, сжимающая хлыст напрягается, и в этот момент Пириан подает голос:

— Эм, нам нужно торопиться, ход запущен. Скоро прибудут с Харвады, а мы должны еще…

— Молчать! — Мулцибер перебивает, но сам не двигается с места. Демон в нем сейчас борется с человеком, и я до смерти боюсь того, что победит первый и превратит мое тело в кровавое месиво. Я знаю, каким жестоким он может быть. И эту его сторону я боюсь больше всего на свете.

— Эм… — Пириан делает еще одну попытку, но смолкает под взглядом своего предводителя.

Мулцибер водит хлыстом по полу и этот металлический звук вызывает во мне новые волны паники.

А потом резко, что-то свистом рассекает воздух, и я взвизгиваю от острого щелчка стали возле лица, за которым… Не следует боли.

Удивленно распахиваю глаза, вся покрывшись ледяной испариной, и с неверием вновь смотрю в отражение.

Мулцибера там больше нет.

Оборачиваюсь назад и вижу, как он мощно и быстро шагает к двери, бросая хлыст прямо на пол:

— Расходитесь, вашу мать! Шоу окончено!

Пириан несется вслед за ним, даря мне на прощание напряженный взгляд. Как только дверь за мужчинами с треском захлопывается, мы с Энже расслабляем взмокшие от страха тела и синхронно валимся на пол, тяжело дыша. Молчаливые слуги покидают комнату, оставляя нас одних в гостиной.

Мы не говорим о нашем внезапном помиловании. Просто нет сил.

Лежим спинами на холодном полу и разглядываем белый, обитый деревянными балками, потолок.

— Кофе хочешь? — внезапно произносит Энже.

И каким-то шестым чувством я понимаю, что на Арканууме у меня появился друг.

Глава 10

— Ты была там, когда Константин отказался от меня? — глухо спрашиваю я, делая глоток обжигающего кофе.

— Я видела трансляцию, — Энже держит чашку в руках, избегая смотреть на меня.

Я впервые нахожусь в ее комнате, и поражаюсь, как сильно она смахивает на лабораторию. Здесь все уставлено сосудами с различными жидкостями ядовитых цветов, пол завален ворохом бумаг, а приборы неизвестного мне назначения мигают и издают писк, перекачивая жидкости из флакона во флакон. Кровать Энже находится за другой дверью, судя по всему, а это что-то вроде гостиной.

— Он правда отказался от меня?

— Да, при чем рядом с ним стояла твоя сестра.

— Тесс? — руки холодеют от воспоминаний о ней, и я впиваюсь глазами в лицо Энже. — Как она? Что она там делала? Она спрашивала про меня?

— Она… Она стояла подле него, — по ее тону я слышу, что она чего-то недоговаривает.

— Энже, — уверенно произношу я, — ты можешь рассказать мне все. Я выдержу. Любая правда будет лучше того неведения, в котором я здесь пребываю. Я живу, словно в вакууме, мне кажется, я начинаю сходить с ума!

Энже хмурится, какое-то время принимая решение, а потом уверенно поднимается, идя к комоду и открывая одну из дверец.

— Это, что, телевизор?! — вскакиваю, сама удивляясь, какую нездоровую радость у меня вызывает техника. — Я думала их нет на Арканууме! Я думала тут нет никакой связи кроме военной!

— Так и есть, — уголки губ женщины чуть подрагивают. — Но сегодня… Особый день.

Она щелкает пультом, находя нужный канал, и передо мной появляется лицо Константина. В животе словно образовывается булыжник огромных размеров.

Только сейчас я понимаю, на сколько я виновата перед ним. За свою измену, за свое предательство…

— …Мы не ведем переговоров с террористами, как я и говорил уже ранее. Мне жаль Диану Ротман, но мы, вместе с ее сестрой и ближайшей родственницей, приняли решение, что неучастие в данной ситуации будет лучшим выходом.

«Жаль Диану Ротман»?! Он сейчас действительно сказал именно это, или я все еще пребываю в кошмарном сне?!

Камера перемещается на бледное лицо Тесс, и у меня ёкает сердце. Она ужасно похудела, и ее лицо выглядит еще более бледным. У меня все внутри разрывается от того, что я не имею ни единой возможности передать ей даже весточку о себе.

Больше просить Энже помочь мне я просто не отважусь. Одно воспоминание о кнуте демона в руках будит во мне животный ужас. Хватит вмешивать других в свое отчаяние. Если действовать, то я должна одна.

Внезапно взгляд падает на дату в правом углу экрана, и я аж застываю:

— Это, что, запись?

— Нет, это прямой эфир. Текущее время.

— Не может этого быть, — помешано усмехаюсь я.

Поворачиваюсь к хмурой Энже и произношу:

— Если дата на телевизоре верна, как ты говоришь, то это значит, что я нахожусь на Арканууме всего два дня. А этого, — чувствую, как мурашки ползут по телу, — просто не может быть.

Женщина все так же молчит, поджав губы, и я чувствую, что начинаю задыхаться от паники:

— Я не свихнулась! Этого не может быть!

— Успокойся, Диана, — Энже вытягивает руку, чтобы дотронуться до меня, но я отскакиваю.

— Скажи мне, дьявол тебя дери, что здесь происходит! Что это за чертовщина?!

Она молчит, и я горько усмехаюсь:

— Это еще одна тайна о которой может рассказать только Мулцибер?

— Все так, — кивает она, и я задыхаюсь от бессилия и приступа подступающего сумасшествия.

Я провела здесь многие, многие дни. Мне не могло это привидится. Но тогда какого черта дата говорит о другом?!

— Он сейчас нападет на них, да? — глухо произношу я, догадываясь, куда ушел Эм. — Константин сейчас в Колдоре? — Энже кивает. — И Тесс тоже там? — еще один кивок и задыхаюсь от страха. — Он не может…

— Успокойся! — женщина порывисто обнимает меня, прижимая к себе. — Он хочет взять лишь один гарнизон их обороны. Даже если твоя Тесс сейчас в Колдоре, Мулцибер не станет нападать на их центр. Он изматывает врага, ранит его по самым больным местам, и только потом, обессиленного и измотанного, молящего о пощаде, убивает. Жесткие штурмы не приносят ему удовольствия.

— Мы сейчас серьезно разговариваем о массовых убийствах в рамках удовольствия? — голос срывается от ужаса этого диалога.

— В этом весь он, Диана, — спокойно отвечает Энже, отстраняясь от меня. — Его сделали таким, и ничто уже этого не исправит.

— Если не хочешь рассказывать мне о его прошлом, то хотя бы скажи, как именно ты сама примкнула к нему? Почему?

Энже поджимает губы, и явно хочет опять закрыться от меня, но отчаяние в моем взгляде ее чуть смягчает:

— Эти истории тесно переплетены, Диана. Я ведь… Я ведь по образованию ученый. Занималась разработкой лекарств и изучала людские реакции на различные препараты.

— Ты