Облачные дороги - Марта Уэллс

– Иди и скажи остальным, чтобы не волновались. – Она снова повернулась к Луну. – Утес – единственный, кто может убедить Жемчужину не заключать никаких соглашений со Сквернами. – Ее волосы спутались во время полета, и она распрямила их и откинула назад. При дневном свете ее кожа была молочно-белой, почти прозрачной, из-за чего она казалась невероятно хрупкой. Тени под ее глазами были похожи на синяки. – Мы все пытались, и он – наша последняя надежда.

Луну пришлось признать, что это было важнее его личных проблем. Если Скверны налетят на эту колонию так же, как они напали на Медное Небо, то им будет уже не до надежды. Он окинул взглядом двор – может быть, дождь пойдет еще не скоро и он успеет хотя бы немного поспать.

– Я подожду здесь.

Цветика удрученно посмотрела на него:

– Иди в опочивальни. Там полно места, и ты сможешь отдохнуть. И мы найдем тебе новую одежду.

Лун замотал головой. Он не хотел принимать от них дары.

– Нет. Мне не нужна…

– Лун, – слегка нетерпеливо сказала Цветика, – твоя одежда вот-вот развалится. И ты – наш гость. Это меньшее, что мы должны тебе предложить.

Спорить с ней было трудно. Да и мысль об удобной постели оказалась слишком соблазнительной, чтобы отказаться.

Первым делом, оказавшись в жилых помещениях, Лун посетил купальни. Тычинка и Бубенчик повели его из общей комнаты вниз по лестнице в полутемные залы с арочными сводами, где они и находились. Купальни наполнялись при помощи водоподъемных колес, которые питали фонтаны по всей пирамиде. Вода в некоторых была такой же холодной, как и в реке снаружи, а другие нагревались горячими камнями, зачарованными так же, как и светящийся мох.

Когда Тычинка и Бубенчик ушли, купальни почти опустели. Лишь дальняя зала оставалась занята; в ней двое юношей и одна женщина безуспешно пытались искупать пятерых малышей. Те плескались и визжали, так что никто не обращал внимания на Луна. Горячая вода и масляное мыло были роскошью, которая была недоступна ему уже больше цикла.

Все это время он просто лежал в горячей купальне, отмокая и распаривая ноющие мышцы. К тому времени, когда вернулась Тычинка, его одежда почти высохла, но она принесла ему халат из тяжелой шелковистой материи, темно-синей с черной оторочкой.

Он пошел за ней на другой этаж и попал в длинный просторный коридор. В него вело множество высоких дверных проемов, некоторые выходили на узкие лестницы, другие – в комнаты, занавешенные длинными кусками материи. В центре коридора находился неглубокий вытянутый бассейн, а наружную стену пронизывали воздуховоды, увитые плющом.

– В этих опочивальнях живут только учителя, – сказала Тычинка, указывая на один из проемов. В него было встроено несколько ступеней, которые вели в маленькую комнату. – Здесь есть незанятая кровать. Тебя никто не побеспокоит. – Лун замялся. Улыбнувшись, она слегка его подтолкнула: – Иди. Тебе нужно отдохнуть.

Лун поднялся по ступеням в небольшую комнатку наверху. Он думал, что та окажется слишком тесной и душной, но она не была огорожена полностью – между потолком и сложенными из каменных блоков стенами оставался большой зазор. Луну понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что висевшая посреди комнаты большая плетеная корзина была кроватью.

Изогнутая, сплетенная из тростника, она свисала с тяжелой деревянной балки, которая опиралась на стены. Достаточно широкая, чтобы в ней поместилось по меньшей мере четверо, на ней лежали самые разнообразные одеяла и подушки. Вокруг стояло несколько крепких плетеных корзин для хранения вещей. Лун приподнял крышки и увидел, что в них уложена мягкая ткань и веточки травы, источавшие сладковатый запах. Он подумал, торгуют ли раксура с кем-нибудь. Среди многих земных народов хорошая ткань ценилась очень высоко.

Он слышал, что Тычинка уже ушла, и вышел наружу, чтобы немного побродить вокруг. Те немногие раксура, что встречались ему по пути, были заняты своими повседневными делами и не обращали на него никакого внимания. Лун порыскал по длинному центральному коридору, ища входы и выходы, заглянул в воздуховоды и убедился, что сможет при необходимости быстро убраться отсюда. Он поднялся по лестнице и нашел наверху еще три уровня, похожие на этот, и все, судя по всему, были заняты арборами. И все они были открытыми, почти полностью незащищенными. Когда Скверны придут, каменные стены, возможно, сдержат больших кетелей, но рой малых дакти свободно влетит внутрь и убьет всех на своем пути.

Когда Лун вернулся в свою комнату – или опочивальню, или как там она называлась, – он встал перед покачивающейся корзиной-кроватью, глядя на нее настороженно и с сомнением. Он спал на земле, на камнях и изредка на ветвях деревьев, держась за них хвостом и повиснув вниз головой, и потому думал, что уж с кроватью-то как-нибудь разберется. По крайней мере, корзина подходила ему по росту, а то Луну уже доводилось жить в поселениях невысоких земных рас, где все кровати были на шаг или на два короче него.

Он перевоплотился, чтобы вползти по стене, цепляясь за нее когтями, потом прыгнул в корзину брюхом вниз и лишь затем преобразился обратно. Кровать выдержала его вес, лишь слегка покачнувшись, и он облегченно растянулся на ней.

То ли дело было в мягких подушках, то ли в том, что корзина висела в воздухе без его участия, но это была самая удобная кровать, в которой он когда-либо лежал.

Он спал крепко, лишь раз подозрительно приоткрыв глаз, когда услышал тихие шаги по ступеням. Но это была всего лишь Тычинка. Она положила на верхнюю ступень сложенную одежду и удалилась.

Лун проснулся позже и понял, что снаружи, за тяжелыми каменными стенами, уже село солнце. Его желудок снова опустел, и он осознал, что даже не знает, едят ли в колонии по вечерам. Еще один пункт в длинном списке вещей, которые он до сих пор не выяснил.

С недовольным стоном Лун вылез из кровати и спрыгнул на пол. Он поднял сверток с одеждой, которую оставила Тычинка, все еще сомневаясь, стоит ли ему принять ее. Ткань, окрашенная в темный цвет, была настолько гладкой, что цеплялась за мозоли на его пальцах. Штаны были сотканы из более плотной и, наверное, прочной материи. По открытой лестнице засквозил легкий прохладный ветерок, от которого по его земной коже побежали мурашки. Лун вспомнил, что здесь будет холоднее, особенно по ночам, и решил не глупить.

Он натянул на себя рубаху и штаны, оставив халат, который ему одолжила Тычинка, на корзине рядом со своей старой одеждой. Он собрался было спуститься по ступеням, но замер в проходе.

В воздухе витал иной запах, чем раньше. Лун не слышал никаких шорохов, но интуиция подсказала ему, что рядом кто-то притаился, поджидая его. И, возможно, этот кто-то был не один. Будь это те, кто жил в соседних опочивальнях, они бы разговаривали, или спали, или занимались бы своими делами, а не просто наблюдали.

«Меня кто-то преследует», – подумал Лун. Вот что он почуял. Возможно, те два солдата вернулись, чтобы снова попытаться его прогнать. Ну что ж, раз на него собирались напасть, не стоило их задерживать.