Наследие - Catherine Valdes

Я жадно сминал их, не давая ей опомниться. Подхватив её на руки, девушка обвила ногами мой торс. Я прижал её к стене, разрывая на ней тоненькую рубашку, пуговицы разлетелись в разные стороны. Она сжала пальцами мои волосы, услышав сдавленный рык. Я перехватил её руки и поднял над головой. Огонь внутри нас становился всё жарче, сняв одной рукой штаны. Я высвободил свой твёрдый член, отодвинув её влажные трусики, одним резким толчком оказался в ней. Ее узенькое лоно, сдавливало мой член, так что я думал только от этого кончу. Опустившись губами к ее шеи, я кусал и тут же зализывал языком места укуса. Сладкие стоны ласкали мой слух. Набирая темп, она ещё громче начала стонать.

— Да, Алессио, да.

— Кричи моё имя, солнышко. Кричи, чтобы все это слышали.

— Алессио, я.

— Кончай, малышка.

Она взорвалась на мелкие кусочки, словно конфетти. Ее разум затуманился, тело обмякло в моих руках. Следом за ней, кончил и я, вытащив член из неё. Капли спермы попали на стену, стекая словно слизь.

В этот момент зазвонил мой телефоном, соскочив с постели, не сразу понял, что происходит. Протерев глаза, я огляделся. И только потом понял, что это был всего лишь сон. Но какой приятный для моего подсознания.

— Чёрт, Аурелия.

Взяв телефон, я увидел номер дяди Витторио. Я нажал кнопку ответа.

— Слушаю, дядя.

— Сынок, приезжай. Есть новости.

— Скоро буду.

Я быстро сходил в душ, оделся и спустился вниз в гостиную. Мама уже приготовила завтрак.

— Всем доброе.

— Доброе утро, — ответили все домочадцы.

— Завтрак, мамуля вкусный. И меня сегодня не ждите, я сейчас к дяде. А потом если успею то с мелкой пойду гулять, — сказал я, серьёзно, смотря на них.

— Урааа, можно конечно и завтра сходить. Если ты будешь очень занят, — воскликнула радостно сестра, но потом слегка смутившись добавила.

— Рубин моего сердца, я если говорю, то выполняю, — ответил я, улыбнувшись ей, своей фирменной улыбкой.

— Знаю, но лучше помоги Элеоноре. Я подожду, — произнесла она, улыбнувшись мне в ответ.

— Хорошо, рубин мой. Всё спасибо, я убежал.

Быстро перекусив, я уехал в сторону особняка дядя. Добрался я быстро, припарковав машину. Я направился сразу в клинику. Войдя внутрь, я шёл по длинному коридору в кабинет дядя. Кабинет его была почти в самом конце коридора. Я постучался в дверь. Услышав войди, открыл дверь. Внутри меня уже ждала Элеонора и дядя. Посмотрев на лицо дяди, которое ничего не выражало. Я ничего не мог понять.

— Дядя, что скажешь мне? — спросил я, строгим голосом.

— Сынок, ей крупно повезло, что ты такой ответственный человек. У нее правда вирус, но слава богу, его можно вылечить, и мы уже начали лечение, — ответил Витторио, читая результаты, которые они собрали за вчерашний день.

— Что насчёт заражения?

— Тут дело вот в чём, заражение произошло во время попадания пули в тело. Но сделав операцию, они не сразу заметили вирус. Они не сказали ей ничего потому, что им невыгодно распространяться. Хотя эту болезнь можно вылечить полностью за определённое время, если конечно организм человека крепкий. Элеонора останется тут, так что переживать тебе не стоит насчёт больницы. Они ей давали лекарства не такие эффектные, как есть у меня. Так что тебе решать, что с ними делать, — говорил мужчина, серьёзно смотря на племянника, который очень внимательно всё слушал.

Я понимал всё, что он мне говорит. Не зря в детстве таскался за дядей в клинику.

— Ей гулять можно будет?

— Эй, я же тут, Алессио, — сказала тихим тоном, Элеонора. Я даже не удостоил её вниманием и взглядом своим. Я был зол внутри на неё.

— Я с тобой потом поговорю, — рявкнул я на девушку.

Девушка не стала лезть на рожон, видя, что я не в духе. Она опустила голову, слегка обидевшись на меня.

— Свежий воздух — это хорошо, так что можешь пока тут с ней ходить гулять. Сегодня вечером мы начнём лечение.

— Спасибо, дядя. Я рад, что у моей мамы есть такой брат, который в беде не оставит и поможет.

— Что ты, сынок. Сейчас главное, чтобы она поправилась полностью.

— Элеонора, пойдём нужно поговорить, — сказал я, в голосе звучала грубость и злость.

Она молча поднялась и направилась за мной. Выйдя на улицу, я повернулся к ней лицом.

— Скажи, ты каким местом думала? Почему сразу к дяде не поехала. Чего ты боялась? Осуждения или чего? Ты хоть понимаешь, что могла умереть, а я даже не узнал бы об этом. Ты дура, Элеонора, — грозно кричал я.

Она так испугалась, что у неё из глаз потекли слёзы. Зная, что поступила опрометчиво, по отношению ко всем. Ведь родители говорили ей о дяде Витторио, но она не хотела его тревожить. И даже сейчас слушая мои крики, то, как я беспокоюсь о ней, ей стало ещё хуже на душе.

— Прости меня, Алессио. Я не хотела его беспокоить.

— Ты дура, он бы уже давно тебе назначил лечение. Сколько месяцев назад ты прооперирована? — злобно прошипел я, смотря на Элеонору.

— Четыре месяца, — тихо произнесла она, опустив свой взгляд на свои ноги.

— Что?

Меня бомбануло конкретно, ударив с ноги по машине, со всей злости. Оставив приличную вмятину на боку. Элеонора кинулась ко мне в объятия. Но я лишь оттолкнул её, смотря на неё свирепым взглядом.

— Ты четыре месяца скрывала от меня это? Ты могла мне всё рассказать, но умолчала. Я что, по-твоему, худший друг, который бы отвернулся от тебя. Я не понимаю, Нора.

— Я боялась, прости. Мне было страшно.

Она опять обняла меня. Но, сейчас я был так зол, что её объятия меня не успокаивали.

— Да, боялась. Ты прекрасно знаешь, что я любого уничтожу, если из моей семьи хоть один человек пострадает. А ты так глупо поступила со мной. Завтра я приеду, пойдём гулять. Сейчас мне не когда. И подумай, насчёт того, что ты меня прежде всего обидела. Я тебя всё время защищал, а ты что сделала. Уничтожила нашу многолетнюю дружбу. Я тебе доверял всё. А ты? — кричал я, держа её за плечи.

Отпустив её, я сел на капот машины, тяжело дыша. На груди было так хреново, что хотелось кричать от этой боли. Она хотела упасть на колени, но я ей не позволил.

— Алессио не надо, прошу. Я просто боялась, я не знала, как тебе это сказать. Прости меня, — захлебываясь от слёз, умоляла простить её.

— Жди меня завтра, — это были мои последние слова, сказанные ей в лицо.

Я сел в машину и уехал, оставив Элеонору, на улице со слезами на глазах. Я был в бешенстве, я гнал на такой скорости, что не один полицейский, не станет меня останавливать. Мне было больно, что лучшая подруга, четыре грёбаных месяца, скрывала болезнь, ранение. Сложно было себя взять в руки, когда тебя ранят самые близкие люди.