Тень наркома - Олег Агранянц

— Вы очень добрый человек, дон Джованни, — поддержала падре Мальвина.

Она еще что-то говорила, а я удивлялся, как быстро она научилось сносно болтать по-португальски.

Я взял Мальвину за руку, поклонился святому отцу:

— Нам здесь больше нечего делать.

— Ступайте, ступайте, — мирно произнес падре. — А я останусь. Помолюсь за него.

В машине я чуть не рассмеялся:

— А падре-то молится за упокой души бутылки.

Мальвина меня остановила:

— Не надо так. А что касается бутылки…

Через два дня я зашел в церковь и извинился за свое поведение на кладбище.

— Простите меня, дон Джованни. Я тогда оказался несдержанным.

— Извиняться не за что. Вы вели себя естественно. А это самое главное и за это не надо извиняться.

А еще через день мы, уже днем, заехали на кладбище, открыли дверцу, вытащили урну, вынули бутылку, осмотрели урну, не нашли в ней ничего особенного. Урну вернули на место, бутылку взяли с собой.

10.45

— Engels

18701879

Что бы это могло означать?

Что это могло означать?

Конечно, нам виделись деньги. Большие денег. Конечно, мы решили, что на бутылке нацарапан ключ к загадке, решив которую, мы сможем найти эти деньги.

— Не адрес же это капитана Гранта! — ворчал я.

И мы рассуждали.

Деньги должны храниться в банке. В обычном банке деньги можно снять со счета, представив доказательства, что являешься владельцем счета, или предъявив чек, подписанный владельцем счета. Бывают банки, которые выдают деньги по предъявлении номера вклада. Как пользоваться такими банками, я знал и — работа обязывала — пользовался ими. Надо знать банк, номер счета — и все. Но таких банков в Бразилии нет. Нет и в Латинской Америке. Только в Европе: в Швейцарии, а теперь в Венгрии. Вне Европы — на островах в офшорных зонах.

— 18701879 — это не количество денег на счету, а номер счета, — вслух рассуждал я. — Если идти вверх, то вторая строка «— Engels» — скорее всего, фамилия того, кому сейчас принадлежит банк или принадлежал при основании. «Энгельс» — довольно распространенная фамилия для владельцев банка. Тире перед «Энгельс» может означать, что владельцев несколько: например, Браун и Энгельс. Может быть проще: двойная фамилия Браун-Энгельс. Это тоже типично для таких банков.

— Ну, а почему не указать полное название банка? — допытывалась Мальвина.

— Для маскировки. Ведь фамилия Энгельс наводит настоящего марксиста на мысль не о банке, а о теоретике марксизма. А те, кто переводил десять миллионов, были марксистами или хотели показаться ими.

— Таким образом, — суммировала Мальвина, — мы знаем или можем узнать название банка и знаем номер счета.

— Но неизвестно, где этот банк находится.

— А если объездить все страны, где существуют такие банки? — предложила Мальвина.

— Можно, — согласился я, — но трудно. Почти нереально. Не только потому, что таких банков много, но и потому, что большинство из них в справочниках не значатся.

— Что могут означать цифры 10.45?

Это была главная загадка. Без сомнения, отгадав ее, мы узнали бы город или страну, где находится банк.

— Что вообще могут обозначать эти цифры? — много раз спрашивала меня Мальвина.

Они могли обозначать или время: 10 часов 45 минут, или цену: 10 долларов или франков, а 45 мелочь — центы, сантимы. А может быть, 10 метров и 45 сантиметров.

Однажды, оставив Мальвину смотреть телевизор, я сразу после ужина отправился спать. День выдался трудным: я встречался с людьми, которых нанимал на работу, ездил смотреть территорию будущей пристройки, с адвокатом синьорой Исидорой перечитывал контракты. Едва я сомкнул глаза, как Мальвина меня растолкала:

— Я догадалась! Вставай!

Я сначала не понял.

— Вставай! Ты правильно говорил о капитане Гранте. Именно капитан Грант!

— Какой капитан Грант? — я не мог врубиться.

— Ну, тот, у Жюля Верна, которого нашли по записке в бутылке.

— При чем здесь Жюль Верн?

— У тех, кто его искал, была бутылка и указание широты. И у нас есть бутылка и координаты. Только в отличие от несчастного капитана Гранта мы знаем и широту, и долготу. Десять градусов долготы и сорок пять широты или наоборот. Идем смотреть.

Это открытие по значимости показалось мне равноценной догадке Паниковского в отношении гирь, но я смирился и пошел за картами.

Мы просмотрели все восемь вариантов:

10 градусов восточной долготы и 45 градусов северной широты — это Германия. Отпадает.

10 градусов западной долготы и 45 градусов северной широты — Ирландия. Тоже отпадает.

10 градусов восточной долготы и 45 градусов южной широты — Атлантический океан.

10 градусов западной долготы и 45 градусов южной широты — Атлантический океан.

45 градусов западной долготы и 10 градусов северной широты — Атлантический океан.

45 градусов западной долготы и 10 градусов южной широты — Атлантический океан, правда, вблизи Бразилии.

45 градусов восточной долготы и 10 градусов северной широты — Аравийское море вблизи Сомали.

45 градусов восточной долготы и 10 градусов южной широты — Сейшельские острова.

Единственное, что можно было бы рассмотреть, — Сейшельские острова. Но с очень малой вероятностью.

Я несколько дней повертелся в Торговой палате, поговорил с любезнейшим управляющим банком. Мальвина проторчала в библиотеке. И к концу недели мы пришли к общему заключению: этот вариант — забыть.

А с салоном дела шли прекрасно. Главная находка — кандидатура на должность управляющего. Директор банка порекомендовал мне некоего Эрнесту Мигела.

До этого Мигел работал менеджером автомобильного салона в Порту Алегри. Ушел на пенсию и поселился в нашем городе. Прожив пару лет, понял, что пенсия не дает такого материального благосостояния, которое удовлетворяло бы его супругу, модную даму, и двух дочек, студенток университета в Рио. Словом, мы нашли друг друга.

В январе Мальвина сдала экзамен по вождению и ездила на маленьком «мерседесе-300». Побывавший под автоматным огнем «мерседес» был отремонтирован и продан. За месяц я продал пять «мерседесов», включая обещанный управляющему банком, и заказал еще десять. Начала работать группа из трех механиков. По совету опытнейшего синьора Мигела, мы брали в ремонт не только «мерседесы», но и «ауди» и «БМВ». Если бы не погоня за сокровищами, я бы сказал, что дела наши идут успешней, чем я предполагал.