Капитан её сердца - Вера Эн

Несколько раз Дин пытался подняться, чтобы хотя бы добраться до рюкзака и распотрошить аптечку Мелоун в надежде обнаружить там шанс на спасение, но боль в колене валила обратно, и появившаяся в проходе Мелоун застала его в пучине отчаяния, когда с одной стороны отступила угроза гибели, а с другой — навалилось рассыпавшееся будущее, и Дин, не понимая себя, вдруг принялся выкладывать незадачливой однокласснице все свои страхи и жизненные разочарования. Видел, что ей это неприятно, но тем сильнее усердствовал, то ли желая сбросить хоть ненадолго доставший до печенки образ безответственного плейбоя, то ли ища способ хоть как-то загладить свою вину перед этой девчонкой, не бросившей его на произвол судьбы, несмотря на все его придури и былые обиды. Говорил, как заведенный, как будто его проклял кто-то, не давая замолчать и завлекая все в большие дебри. Черт его дернул в порыве раскаяния попытаться немного приласкать Мелоун — чисто по-дружески — и что она себе вообразила?

Конечно, надо было сжать зубы, отстранить перешедшие все границы амебу, напомнить, что они просто товарищи по несчастью и ничего больше, но Дину, внезапно освободившемуся от столько лет давящей вины, захотелось пошалить. Черт с ней, с репутацией, все равно она останется в этой самой бездонной пещере, да ремонтнику она и ни к чему. А губы Мелоун неожиданно оказались нежными, податливыми и неправильно вкусными. Не могли у тихони и зануды быть вкусные губы, но Дину было с чем сравнивать, и в полнейшем недоумении он решил проверить, не почудилось ли ему после всех его злоключений.

Обхватил затылок Мелоун, не позволяя ей вырваться, завладел ее губами уже по-настоящему, целуя глубоко и медленно, стараясь распробовать и понять, в чем секрет. Мелоун отвечала совершенно неумело, явно никогда раньше не целовалась, и обычно Дина весьма раздражала подобная неловкость, и пары секунд хватало, чтобы раз и навсегда оборвать с подобным экземпляром всякие отношения.

Но с Мелоун целоваться было… занятно. Она, кажется, совсем не дышала и целовалась так отчаянно, как будто не только в первый, но и в последний раз, а у Дина от осознания этого вдруг зашумело в голове, а потом разошлось внизу живота, потому что вспомнился и утренний аромат кожи Мелоун, и ее перехваченный голос, и круглая девичья грудь в ладони…

Вот же дьявол!..

Дин все-таки сдался первым.

Отодвинул Мелоун, стараясь сфокусировать взгляд и подобрать какую- нибудь не слишком обидную остроту, способную в то же время объяснить Мелоун, что этот поцелуй ничего не значит, но в голове вертелась только откровенная похабщина и совсем уже несусветные откровения. Ни то ни другое для начала разговора не подходило.

— Я… нашла выход из пещеры, — тяжело дыша и не поднимая на него глаз, пробормотала Мелоун. Дину понадобилось никак не меньше минуты, чтобы осознать, что она сказала и что это значило. И брякнуть совершенно дебильное:

— Серьезно?

Мелоун кивнула, польстив ему пунцовыми щеками, хотя, кажется, уж эту победу Дин никак не мог записать на свой счет.

Во-первых, все-таки именно Мелоун была ее инициатором. Во-вторых, ошеломить такую безыскусную девчонку делом было плевым. В-третьих, судя по всему, Мелоун отнюдь не собиралась бросаться ему на шею и клясться в вечной любви.

И это неожиданно задело.

— Да, там, — Мелоун махнула рукой в неопределенном направлении, — лаз есть. Я, правда, не успела выяснить, куда именно он нас выведет: услышала твой крик и поспешила сюда…

Теперь и физиономия Дина окрасилась в ничуть не менее густую красноту. Герой-любовник, будь он проклят! Решил девчонку своими умениями поразить, а поразил унизительной слабостью и неумением владеть собой. А сейчас еще и добавит заискиванием, потому что без помощи Мелоун ему отсюда не выбраться, а она сама явно растеряла свою знаменитую проницательность по дороге.

— Ты просто образец человеколюбия, Мелоун: могла ведь и забыть благополучно о моем существовании, до свободы дорвавшись, — самую дурную из всех своих мыслей озвучил Дин. Перехватил недоуменный взгляд Tea и, скрипнув зубами, заставил себя продолжить: — Может, в таком случае и в первой медицинской помощи не откажешь? Без нее, боюсь, мне даже до этого выхода не догрести.

Tea подскочила, как ошпаренная. Запищала, извиняясь за свою забывчивость, будто бы в том был ее просчет, а не Дина. Он сжал ладонями виски, теперь уже совсем не зная, как на это реагировать. Так и хотелось прикрикнуть на нее и заставить понять, что она вообще ни в чем не виновата, что это он, Дин, придурок и эгоист и не умеет ценить доброе к себе отношение, но после недавних откровений и еще более недавних поцелуев это был совсем уж перебор, а потому Дин молчал, терпеливо ожидая, пока Tea вернется со своей аптечкой и порадует ее содержимым.

Однако когда Дин вновь увидел ее лицо, на том читалась явная озабоченность.

— У тебя есть нож? — задала дикий вопрос она и уже привычно зачастила: — Я что-то свой найти не могу, а надо штанину разрезать, чтобы посмотреть, что можно сделать.

Это были любимые джинсы Дина, и, пожалуй, еще час назад Мелоун знатно огребла бы за предложение отправить их на помойку. Но сейчас на помойку грозило отправиться самому Дину, и штаны перестали казаться большой платой за освобождение.

Он вытащил из кармана перочинный нож с несметным количеством лезвий — подарок Дена на восемнадцатилетие, — и, достав нужное, решительно распорол правую штанину до самого бедра. Сцепил зубы, стараясь не выдать своей досады открывшимся зрелищем: колено разбухло, став раза в два больше обычного, и посинело почти в цвет джинсов. Точно связкам хана. И добро, если хромым на всю жизнь не останется. Какой уж тут баскетбол?

— Лед надо приложить, — жалостливо вздохнула Мелоун, ничуть не пугаясь вида его увечья и рассматривая Диново колено со здоровым интересом хирурга. Интересно, уж не в медицинский ли она собралась? Тогда и все эти перегибы с бешеным бурундуком становились понятны. — Держи, — она протянула ему пластиковый пакетик, обжигающий холодом руки. Неужели и это у нее в аптечке имелось? Обо всем позаботилась. — А я пока поищу, что можно в качестве шины использовать. Их, к сожалению, мне не пришло в голову захватить с собой. Если, конечно, — тут она замялась и вопросительно посмотрела на Дина, — тебе можно двигаться.

— Остаться здесь я точно не планирую, — старательно равнодушно хмыкнул Дин. — Несмотря на то, какую пургу нес до этого.

Мелоун замотала головой.

— Можно же просто дождаться… — начала было она делиться своей идеей, но тут же осеклась, словно узрела истину. Медленно вздохнула. — А, ну да, — будто бы припомнила она, — там же есть такие узкие коридоры, где только в одиночку и можно пройти. Так что придется тебе самому…

Добрая девочка, пожалела остатки его самолюбия. Дину для полного счастья только и не хватало на носилках перед камерами папарацци появиться. А так хоть крохи достоинства сохранит. Больше у него уже ничего не осталось.

Пакет со льдом не столько успокаивал колено, сколько замораживал самого Дина, и очень скоро ему пришлось прилагать немало усилий, чтобы не застучать зубами от холода. Тогда на плечи и опустилось уже знакомое мягкое покрывало.